— В каком отряде ты служил? — спросил Лорри.

Блейк задрал рукав и показал им татуировку в виде овального шлема с забралом с тремя прорезями для глаз с каждой стороны. Все посмотрели на нее. Глаза Криса так и вовсе распахнулись в испуге. Лорри это заметил и спросил его:

— Знаешь кому принадлежит эта татуировка?

— Да. Антитеррористической организации. Я слышал, что там с ними произошло. Деталей мало, но мне и этого хватило.

— Блейк, у тебя подтвержденный диагноз ПТСР. Не расскажешь, как тебе удается справляться с ним?

— Да, ты все время такой спокойный, — сказал молодой парень без правой руки, сидя слева от него. — Не поделишься секретом?

— Таблетки, — ответил.

— Чушь. Будешь рассказывать другому сказки.

Блейк замолчал.

— Ты не видишь в нас товарищей, — сказал Лорри. — Но все мы братья по оружию. Каждый из собравшихся здесь воевал, наблюдал, как смертельно раненый друг бледнеет на глазах, и как из него выходит дух. Нам всем известно чувство, когда ты не можешь поверить, что больше в перерыве между вылазками вы не сможете играть в карты, дурачиться, рассказывать истории. Это тяжело и об этом стоит говорить.

— Лорри говорил, — начала единственная в группе девушка, — что людям нужен козел отпущения. Блейку он тоже требовался. Вот он и отстранился от людей, потому что считает их виноватыми. Верно говорю? Но не все люди маньяки и психопаты, Блейк. Мы здесь ничем друг от друга не отличаемся, с той лишь разницей, что ты скрываешься за стеной безразличия, как ребенок, но на самом деле внутри ты плавишься. Хотел узнать кто я? Твое отражение, только более разумное. Собственно, как и все остальные здесь.

Все посмотрели на нее и похлопали.

— Эти встречи, парень, будут проходить для тебя бесконечно, пока ты не откроешься.

Блейк наклонился немного вперед, локти держал на подлокотниках, а ладони склеил в замок, слегка повернул голову на бок и ответил:

— Ладно. Расскажу. Я и правда чувствую себя хуево. У меня много проблем. Курение, депрессия, потеря ориентации в пространстве…

Все закивали, ибо чувствовали то же самое, а Блейк продолжал:

— В общем, нихуя нового. Когда я сплю я вижу кошмары, когда я бодрствую, я вижу ад изменивший мою жизнь. Прошлое следует за мной, как цербер на цепи. Мне знаком запах гнили, помоев лучше всего, ибо они ни раз преследовали меня после отставки. Сколько раз я слышал, как ИИ моего дома говорит, что, мол, я не в себе, что она вызывает врача, сколько раз глаза, наполненные слезами жен и матерей моих товарищей, являлись ко мне со дня похорон. Только недавно я перестал видеть галлюцинации каждый день и перестал дергаться, когда рядом дети пускают салют. Наверно, я никогда не перестану чувствовать, что мне не место в этом мире… Но как сказал однажды мне мой отец: двигайся в будущее, но не забывай о прошлом. Это я и стараюсь делать и вам советую.

Все нагнулись в сторону Блейка и не отрывали от него взгляд.

— Не будем давить на нашего друга, — сказал Лорри после минутного молчания, — сегодня он рассказал нам больше, чем за прошлый год вместе взятый. Спасибо тебе Блейк.

— Не за что.