Форест в ярости тряс своими огромными кулачищами перед лицом подданных. Самый молодой из его сопровождения, по глупости вставший перед лордом, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но не смог выдавить ни звука. Юнец отступил, запутался в своих же ногах, упал и поспешно постарался отползти подальше. Райан отвлёкся, недоуменно взглянул на барахтающегося подданного, а после вернулся к предыдущему занятию и продолжил громыхать.

Остальная свита, состоящая из тех уже опытных воинов, которым Форест всецело доверял – он, в принципе не подозрительный, доверял многим людям, а из Гринтри, пожалуй, почти всем, но к присутствующим испытывал наибольшее уважение, – даже не шелохнулась. Лорд понимал, что они давно привыкли к его характеру и угрозам, перед их лицами неоднократно мелькал кулак правителя, находящегося в возбуждённом состоянии от гнева или радости. Бывало, что воздух рассекал меч или перед глазами красовался молот, это совершенно ничего не меняло.

Двое дружных и при этом очень отличающихся людей, совершенных противоположностей – высокий худой Танз и низкорослый толстяк Гимд – в одно мгновение подхватили упавшего юношу и поставили его на ноги. Райан не прекращал выражать своё негодование, а подданные послушно кивали, кратко поддакивали, горестно вздыхали в моменты особенно громких и чувственных выражений и ждали, пока их глава достаточно успокоится, чтобы вести с ним разговор и получать обдуманные приказы. Уже случалось, что доверенные лица игнорировали первый десяток выкриков, потому что понимали – слова, сказанные сгоряча, не имеют под собой почвы.

Райан в глубине души знал – свита делает правильно, умело выискивая в приказах хоть что-то стоящее и не выполняя все его безумные повеления незамедлительно, но всё равно сердился.

– И чего вы стоите без дела? Приведите мне его! Сейчас же! Расходимся по лесу и ищем эту свинью! Тому, кто насадит его на вертел, я заплачу столько золота, сколько он весит! – Чей именно вес должен стать решающим, Райан не уточнил, он и сам ещё не выбрал. – Я приказываю вам – живо!

Юнец, тот самый, что не умел держаться на ногах, хотел было пойти, но Танз и Гимд поймали его и удержали на месте.

– Как, вы не желаете выполнять мои приказы? – раненым зверем ревел Форест. – Сами трусы и единственного храбреца не пускаете? Да я вас!.. Да вы у меня!..

В своё время, не без помощи Райана, Клейс смог выучить множество прекрасных ругательств и знатно пополнить словарный запас. Родители после подобных случаев, а их набиралось с пару десятков, ругали наследника и наказывали его на целый цикл, лишая игр и компаний. Особую суровость к сыну проявил Мертор, после того как младший, под хохот Райана и Ласса, радостно поделился приобретёнными от брата знаниями на одном из праздников – никто бы уже не смог припомнить, на каком именно. За пару словечек, которыми женщин неприлично называть и в борделе, высказанных леди Редгласс, Клейс получил по пятой точке от отца и по губам от матери.

Выдавший себя смехом наследник в тот день пожалел, что родился с языком и не сумел сдержаться. Лассу тоже досталось, но, как обычно, скорее за компанию, такова уж была его судьба.

Во время же последних встреч Райану, как бы он ни отпирался, пришлось признать, что младший брат, проживая в Санфелле, оставил хозяина Гринтри далеко позади и значительно увеличил свой лексикон. Неудивительно, всё же столица предполагала подобные изменения. Пусть теперь младший сын Мертора мог куда изящнее и не повторяясь в выражениях на протяжении целого дня, ругать нерасторопных подданных, но делал он это совсем не так, как старший брат. Без души, что ли? У Райана всегда выходило красочнее.

Впрочем, даже использование всех известных слов, в том числе и выученных благодаря Клейсу, не заставило людей сдвинуться с места. Ещё несколько минут криков, почти конвульсивных подёргиваний руками, громких заявлений о предательстве, обещаний отплатить за него и угроз выгнать всех, а затем казнить изгнанников – почему именно в такой последовательности, не уточнялось, – и лорд немного подустал и начал успокаиваться.

– Я уничтожу предателя, оторву ему голову! Нет, я лучше разобью его голову! Вот этими вот руками, даже камень мне без надобности… А потом мы отведём его к Клейсу, и брат казнит его, после пыток!

– М-мёртвого?

Форест даже на время остановился, когда люди решились подать голос.

– Что?

– М-милорд Клейс Ф-Форест м-может казнить м-мёртвого? Б-без г-головы? – Слава о младшем брате разлеталась быстрее воребов с посланиями. В родных землях и то регента уважали и считали всесильным.

– Надо будет – казнит, – отмахнулся Райан и наконец начал думать, что теперь следует делать.

Бывший склад в старом замке, умело переделанный под тюрьму, или, скорее, под странного вида псарню, тела и их части, клетки, в которых, к ужасу лорда, содержались люди… К сожалению, скорее всего среди них был и племянник, чей плащ нашёлся в куче вонючего и сырого тряпья. Всё это отвлекло правителя Фореста и его подданных от главного виновника похода. Никто не обратил внимание, когда и как Мортон оторвался от них, как он успел отойти, как поднялся по ступеням наверх… То ли Форест и его люди подняли шум, то ли Бладсворд передвигался чрезвычайно тихо, но лишь когда он опустил двери, ведущие в погреб, это услышали.

Мортон задвинул засов и скорее всего, что-то положил сверху.

Райан вместе с двумя рыцарями попробовали выбить двери, большее количество людей не влезало на ступени и попросту мешало. Деревянные крышки, мощные и тяжёлые, не поддались, и тогда в ход пошло оружие – мечи, топоры, булавы, ножи. Лезвия тупились, но должны были помочь. Рано или поздно дерево бы сдалось, понемногу щепки и мелкая древесная пыль сыпались на головы заточённых. Ступени мешали развернуться как следует, кому-то приходилось присаживаться, колоть и бить вверх, а тем, кто находился ближе всех, и вовсе почти что лежать, что только усложняло задачу. Как и во время попытки выбить двери, не получалось устроиться более чем трём или четырём людям одновременно. Одни воины сменяли других, что позволяло работать без перерывов и чуть сократить затраты времени.