Мы больше не возвращались к этой теме. Ольга заходила еще несколько раз, уже ненадолго. Она словно стеснялась своей случайной откровенности и старалась теперь поменьше нас тревожить.
Ключом я, конечно, воспользовался. Коллекцию рентгенограмм разобрать так и не решился, а вот в книжные шкафы с интересом заглянул. Ничто так не помогает сформировать впечатление о семье, как ее библиотека. Так меня учили. А тут были и литературные критики, и классики всех мастей, и современная проза. Отдельной полкой я увидел Серебряный век.
Отпуск пролетел быстро. Первые дни было не больше тридцати градусов, и мы привыкали к жаре. Потом столбик термометра поднялся до сорока, и стало уже тяжеловато. Мы купались, гуляли по городу, поднялись по канатной дороге на Ай-Петри, покатались по окрестным достопримечательностям, а потом незаметно десять дней подошли к концу.
Мы собрали вещи, погрузили в машину. Приехала Ольга, чтобы забрать ключи.
– Ну что, хорошо отдохнули?
Мы хором заверили ее, что лучше не бывает. Потом она подошла ко мне.
– Присмотрели себе что-нибудь из папиных снимков?
Я покачал головой.
– Пусть остается как есть. У меня пропадет – я не преподаю, да и специальность не совсем моя.
Она кивнула.
– Все так говорят. А что же мне с ними делать?
– Попробуйте предложить ближайшему медицинскому вузу. По-моему, единственный вариант.
– Пожалуй, вы правы.
Я поколебался, и все же решился.
– Ольга, могу я попросить вас подарить мне одну книгу? Или, если нужно, я ее куплю.
Она удивленно посмотрела на меня.
– А какую именно?
Мы вновь вошли в кабинет. Я вынул из шкафа сборник стихов Анны Ахматовой ‒ тот самый, в ветхом переплете, заботливо подклеенный белой полосой. Он и тогда выглядел неважно, а уж теперь, семьдесят лет спустя, совсем развалился. Я в жизни не нашел бы его, но мое внимание привлек единственный корешок в коричневой школьной обложке. Кто-то явно дорожил этой книгой, укрыв ее от времени и посторонних глаз.
Ольга удивилась.
– Издание очень старое, книга в неважном состоянии. Здесь есть сборники поновее, в твердом переплете.