— Нет, там была мама, — надувшись, она перевела взгляд на Марка.

Тот, смекнув, что работу сейчас перевесят на него, быстро шмыгнул в сторону лестницы.

— Вот же, — топнув ногой, дочь все же направилась за орудиями труда.

— Быстро ты ее, — покачав головой, не стала спорить с Шу. У Оюты должны быть обязанности, а протереть шваброй пол в каюте — невеликий труд. — Так куда делся Сунир?

— Я же говорю, отправил к себе? — мой гурсан склонился ещё ниже, его ладонь медленно ползла, спускаясь на низ живота.

— Шу?

— Здесь и так тесно, — шепнул он, — и жену без свидетелей не потискаешь. И вообще, не люблю, когда кто-то, развалившись, сидит на моём кресле.

— Вредный гурсан, — выдохнула практически ему в губы. — Целуй уже, пока свидетели не прибежали...

— Я всё вижу, — донеслось до нас из санзоны.

Тихо засмеявшись, Шу провел по моим губам своими, а после нежно взял их в плен. Такого поцелуя у нас еще не было. Мягкого, легкого, но преисполненного желанием и страстью.

— Ужас! Когда вырасту, никогда не дам никому себя целовать, — Оюта прошествовала со шваброй в каюту, оставляя за собой дорожку из капель воды.

Не обращая на нее внимания, Шу слегка отстранился, заглядывая в мои глаза.

— Прости, Луиза, за то, что не уберег. До сих пор не понимаю, как не заметил тот крюк.

— Это ты прости за то, что втянула тебя во все это, Шу, — тихо выдохнула и, обхватив его лицо ладонями, снова поцеловала. — За штырь этот прости. За то, что с работы пришлось сорваться. За то, что вынужден был убивать. За то, что нас чуть не взорвали. За то, что пришлось разнести космопорт. За всё прости.

— Я бы все это повторил только за этот поцелуй, Луиза, — его взгляд медленно прошелся по моему телу. — Сунира я выпроводил, каюта закрывается на ночь... Вроде все предусмотрел.

— Какой хитрый у меня муж, — тихо рассмеялась, уже понимая, что он шутит. — Лучше давай, ты закроешь меня в санзоне и позволишь принять душ. Чувствую я себя просто ужасно, до сих пор кажется, что от меня пахнет горящим пластиком.

— Есть немного, — он сморщился и закивал. — От волос. От всех откровенно воняет едким дымом. Так что наши спасители пусть тащат нас на Оюту, а мы будем мыться, есть и отдыхать.

— Мыться... Теплая вода...

— Я, трущий тебе спинку, — Шу поиграл бровями.

— Признаться, с этим гелем на ногах сама я там не справлюсь. Так что да... Я тебя приглашаю присоединиться, — я произнесла это с таким высокомерием в голосе, что самой смешно стало.