Первые три дня плавания погода благоволила передохнувшим на Азорах путешественникам, которые, находясь теперь в 106 лигах от Санта-Марии и всего в 125 от западного мыса Португалии Св. Винсенти, уже предвкушали свое радостное возвращение домой, встречи с родными, близкими и друзьями. Колумб в свою очередь вносил правку в подготовленное послание для Изабелы и Фердинанда. Но 27 февраля погода вновь резко переменилась: взметнулся сильный встречный ветер, и вздыбились тяжелые волны. Каравелла была отнесена стихией со своего выбранного восточного курса и к концу того дня оказалась уже в полосе все время менявшихся ветров, которые заставляли ее многократно менять направление движения. Шторм продолжал нарастать с каждым днем 3 марта после захода солнца Колумб снова поставил курс на восток. Но неожиданно налетевший шквал сильнейшего ветра сорвал и разнес в клочья все паруса, что поставило каравеллу вновь перед смертельной опасностью. С участием Адмирала команда еще раз стала тянуть жребий для выбора паломника, который в случае выживания должен был отправиться в одной рубашке (символ покаяния) в храм Санта Мария де ла Синта в провинции Уэлва На сей раз жребий выпал на самого Колумба. По его подсчетам, тогда они должны были находиться у западного берега Португалии и недалеко от Лиссабона.

В наступившую ночь шторм достиг такой мощи, что экипаж «Ниньи» счел себя потерянным в кипящих волнах Атлантики, которые захлестывали каравеллу одновременно с обеих сторон, а ветры, казалось, несли беспомощную каравеллу по воздуху под страшным ливнем, грохотом грома и пламенем молний. К счастью для путешественников, сквозь массу облаков прорывались вспышки лунного света, через которые они заметили примерно в пяти милях перед собой приближавшуюся к ним землю. Опасность того, что неуправляемое судно может быть выброшено на берег и разбиться, была очень большой. Перед лицом этой практически неминуемой угрозы Адмирал отдает распоряжение поднять запасной главный парус, с тем чтобы попробовать развернуть каравеллу параллельно берегу и заставить ее двигаться вдоль него до обнаружения подходящей гавани или места, где можно было бы оказаться в безопасности. Это был очень трудный и рискованный маневр, но Колумбу он удался. С наступлением дня стало ясно, что корабль находится у скалы Синтра недалеко от гавани Лиссабона. Это был единственный выход спастись от гнева океана и не погибнуть.

Когда 4 марта истрепанная морскими бурями «Нинья» со своими измученными людьми вошла во внешний порт Лиссабона Белем, увидевшие их жители не могли поверить, что каравелле каким-то чудом удалось не только пережить длительный страшнейший шторм, но и войти в гавань, за что они молились все утро с того часа, как заметили ее у берега. Теперь испанцы снова были спасены от преследовавшей их морской стихии. «Нинья» требовала ремонта и разных починок, без чего она не могла продолжить путь даже в близкую теперь Испанию. Но сам Адмирал испытывал вполне понятное беспокойство за ожидавший его в Португалии прием, помня о тех двух отказах, которые он получил от ее короля по своему проекту. Поэтому Колумб не теряя времени направил Жоау Второму письмо с просьбой дать разрешение каравелле войти во внутренний порт Лиссабона для ремонта и пополнения запасов со ссылкой на своих суверенов, по поручению которых он совершил плавание в Индии, а не в Африку. Он одновременно позаботился срочно направить заранее приготовленное послание королеве и королю Испании.

На следующее утро с находившегося неподалеку большого королевского военного судна отошла вооруженная лодка с представителем ее капитана и направилась к каравелле Колумба. Поравнявшись с «Ниньей», португалец предложил Адмиралу перейти в лодку и затем представить рапорт на борту его корабля находившимся на нем уполномоченным Жоау Второго. Колумб ответил отказом, заявив, что он является Адмиралом суверенов Кастильи и не может давать отчеты указанным лицам. Услышав об этом, португальский представитель смягчил тон, но попросил представить грамоты королей Испании, которые и были ему показаны. После этого португальский посланник вернулся на свой фрегат доложить о своем визите его капитану. Через некоторое время капитан фрегата лично прибыл на «Нинью» с невероятной помпой при торжественном музыкальном сопровождении трубачей, флейтистов и барабанщиков. Он провел с Колумбом дружескую беседу и выразил готовность сделать для него все, что ему было необходимо. Оказанный португальскими властями прием вызвал огромное облегчение у Адмирала и всего экипажа. Теперь они могли заняться приведением «Ниньи» в надлежащий порядок и подготовиться к последнему этапу возвращения в Испанию.

В последующие два дня весть о том, что испанская каравелла во главе с Колумбом прибыла из Индий через Атлантический океан, разнеслась по всему Лиссабону и его окрестностям. Население столицы первой мореходной державы того времени могло действительно высоко оценить огромное значение этого исторического плавания и уникальное навигационное искусство осуществившего его Адмирала. Поток восхищенных совершенным подвигом жителей города и ближайших поселений не иссякал в течение всего времени нахождения «Ниньи» в его порту. 8 марта Колумб получил через королевского посыльного письмо от Жоау Второго с приглашением посетить его в загородной резиденции Параизу, находившейся в девяти лигах от Лиссабона В ответ на полученную просьбу Адмирала он одновременно распорядился предоставить ему за счет королевской казны все необходимое для ремонта и снабжения его каравеллы. С одной стороны, Колумб был очень обрадован таким щедрым жестом короля Португалии, но с другой— испытывал опасения относительно возможного недовольства своих собственных суверенов в связи с тем, что его первое сообщение об открытии Индий будет дано не им, а их лузитанскому сопернику. Но в сложившейся ситуации у Адмирала не было иного выхода кроме принятия королевского предложения.

На следующий день Колумб в сопровождении нескольких своих офицеров и наиболее крепких индейцев — а они все очень тяжело перенесли труднейшее плавание через Атлантику — уже находился в пути в королевскую резиденцию. Из-за продолжающегося дождя и сильно размытых дорог нанятая Колумбом вереница мулов пробиралась через 40 миль по португальской грязи в течение целых двух дней. Король принял Адмирала чрезвычайно милостиво, оказывая ему большие почести. В ходе их бесед Жоау Второй выразил, среди прочего, свое удовлетворение успешным завершением важного плавания, но сказал при этом, что в соответствии с его договоренностью с суверенами Кастильи данное достижение принадлежало ему. Удивленный таким высказыванием Колумб ответил, что ему не было ничего известно о подобном соглашении и что он руководствовался широко объявленным его королями приказом до начала экспедиции не посещать каких-либо португальских владений в Африке. Король милостиво прокомментировал их обмен мнениями, выразив уверенность, что в этом деле сторонам посредники не понадобятся. Весь следующий день Жоау Второй и Колумб провели в длительных беседах о проведенном плавании в Индии, и лишь 11 марта Адмирал смог отправиться в обратный путь в сопровождении высокого королевского представителя, что свидетельствовало о большом расположении к нему со стороны португальского суверена. По дороге в Лиссабон Колумб в конце того же дня посетил по ее приглашению королеву страны, находившуюся в то время в монастыре Сан Атониу. На свою каравеллу он смог вернуться лишь к вечеру следующего дня.

За время его отсутствия «Нинья» была полностью приведена в порядок, а остальные приготовления к отплытию завершены. Стремясь как можно быстрее вернуться в Касгилью, в восемь часов наступившего утра Адмирал снялся с якоря и отплыл в Севилью. Весь первый и второй день плавания проходили под небольшим ветром, так что на рассвете 15 марта «Нинья» уже находилась недалеко от Салтеса В середине того же памятного дня на волне прилива она прошла мимо его песчаной отмели и вошла в тот самый порт Палое, из которого отправилась в тогда самое дальнее плавание 3 августа предшествовавшего года, или ровно 224 дня тому назад. Великий мореплаватель триумфально завершил самое великое и судьбоносное для всего человечества историческое плавание и победоносно осуществил свою безумную идею. Но теперь он уже спешил в Барселону, где, согласно полученным сообщениям, находились Изабелла и Фердинанд, чтобы доложить о своем грандиозном успехе и начать готовиться к новым плаваниям в открытые и еще ожидавшие его открытия далекие земли…

Вплоть до этого дня возвращения, то есть со страшной ночи с 13-го на 14-е февраля, когда в бурных ревущих водах Атлантики для них исчезла «Пинта», люди на «Ниньи» ничего не знали о ее судьбе, но скорее были склонны считать ее погибшей. Каково же было их невероятное удивление, когда вслед за ними на волнах того же прилива в порт Палоса вошла потерянная для них вторая каравелла. Еще большее удивление при виде опередившей их «Ниньи» испытали люди на «Пинте», которые полагали, что они были если не единственными выжившими, то по крайней мере первыми вернувшимися домой. Как выяснилось, каравелла Мартина Пинсона миновала Азорские острова вместе с бушевавшим около них мощнейшим штормом и в конце февраля оказалась у порта Байона на севере Испании. Отсюда честолюбивый капитан «Пинты», желая опередить Колумба, послал письмо своим королям с сообщением о завершении плавания и с просьбой принять его в Барселоне, чтобы лично доложить о проведенном путешествии. Однако Изабелла и Фердинанд предпочли получить доклад от самого Колумба, что и заставило Мартина Пинсона отправиться в Палое морем. После прибытия в этот порт совершенно расстроенный королевским отказом капитан «Пинты», будучи к тому же больным и очень усталым после изнурительного плавания, отправился в свой находящийся неподалеку дом, где он вскоре и умер, обидевшийся и недовольный…

Для великого Христофора Колумба наступил его звездный период. Весть об открытии им Индий морским путем через Атлантический океан постепенно начала распространяться по всей Испании, а затем, несмотря на неспешные средства коммуникаций той эпохи, выходить и за ее пределы, вызывая повсюду всеобщее восхищение его подвигом. Достигнув Палоса, Адмирал, не очень полагаясь на надежность доставки его послания королям из Лиссабона, направил им дубликат доклада теперь уже с официальным гонцом. Согласно данному во время плавания обету, он посетил местный храм и в ожидании высочайшего ответа побывал у своих старых друзей в монастыре Ла Рабида, от которых получил первую поддержку планам организации экспедиции в Индии через Атлантику. Здесь его ожидал восторженный дружеский прием, и здесь же состоялись его первые рассказы о невероятном плавании и об открытии новых далеких земель. В вербное воскресенье в последний день марта при большом скоплении местных жителей во главе с самыми знатными людьми и высшими чинами духовенства Колумб совершил торжественный въезд в Севилью, где со всех сторон получал поздравления и большие почести вместе с многочисленными просьбами принять в свою следующую экспедицию молодых аристократов, жаждущих добиться славы и богатства в сказочных странах за океаном. В этом городе Адмирал провел в религиозных празднованиях всю страстную неделю, нетерпеливо ожидая гонца от королевского двора.

И вот сразу же после Светлого праздника Пасхи этот гонец доставил из Барселоны радостное письмо от Изабеллы и Фердинанда, обращенное к адресату теми самыми титулами и званиями, получения которых он так настойчиво добивался в случае успешного осуществления экспедиции: «Дону Христофору Колумбу, их Адмиралу Океан-Моря, Вице-королю и губернатору тех островов, которые он открыл в Индиях». Этим обращением короли Испании признавали сделанное великим генуэзцем открытие и все связанные с ним его привилегии. Монархи выражали в письме свое большое удовлетворение достигнутыми им успехами, повелевали ему прибыть ко двору и вскоре продолжить начатое дело, уже отдав приказ немедленно начать подготовку ко второму плаванию! Переполненный необыкновенной радостью своих замечательных свершений и их всеобщего признания, Колумб переживал тогда самые счастливые дни своей жизни. На высокой волне этого огромного душевного подъема неутомимый мореплаватель сразу же приступил к подготовке доклада для королей по практическим планам колонизации Эспаньолы в качестве заморской территории Испании.

Отправив доклад с гонцом в Барселону, Адмирал обзавелся гардеробом в соответствии с требованиями своего нового высокого ранга, составил походную процессию из числа своих офицеров, слуг, а также шестерых привезенных из новых земель индейцев в их обычном одеянии и с яркими тропическими попугаями и направился на встречу с королями. На протяжении всего пути его встречали как настоящего героя-победителя с над-лежащими почестями и приемами. В Кордобе он встретился с ожидавшими его там сыновьями Диего и Фердинандом, которые вместе с ним продолжили путь в Барселону, куда они прибыли 20 апреля. Здесь Адмирала ожидали настоящие триумфальные торжества, в которых, как писал впоследствии в биографии отца Фердинанд» «приняли участие весь двор и весь город».

Король и королева устроили для Колумба пышный прием в тронном зале замка Алькасар. Когда в ходе дворцовой церемонии он приблизился к сидевшим на тронах монархам, чтобы сделать установленный для таких случаев поклон повиновения, король и королева, в порядке выражения своего самого высокого уважения и почтения к приглашенному, поднялись на ноги, а при его коленопреклонении для целования их рук сделали ему знак подняться и пригласили сесть на кресло по правую руку от Изабеллы. Это было проявлением высочайшей королевской чести! Затем суверенам были представлены экзотические индейцы с невиданными образцами флоры и фауны их земель и столь ожидаемые изделия из золота Индий. Затем последовала продолжительная беседа с бесчисленными вопросами, ответами и рассказами, а в заключение этой встречи состоялся дворцовый молебен. В последующие дни пребывания Колумба при дворе при участии королей и их наследника в качестве крестных родителей состоялось крещение индейцев с наречением их христианскими именами, в том числе и королевскими. Так, самый важный по рангу родственник Гуаканагари был назван по имени короля Фердинандом Арагонским, еще одного индейца назвали Доном Хуаном Кастильским в честь наследника престола, а уже прилично освоившего испанский переводчика нарекли Доном Диего Колумбом. Новоиспеченный Дон Хуан затем останется жить при дворе, где умрет через два года, а смышленый переводчик Дон Диего вместе с пятью другими индейцами вернется с Колумбом на Эспаньолу и будет сопровождать его в ходе нового плавания по Антильским островам.

В Барселоне Адмирал пробыл около трех месяцев. За это время он получил от монархов личный наследственный герб с уникальным разрешением поместить на нем королевские символы замка Кастилии и льва Леона в дополнение к изображению архипелага островов и пяти якорей, символизирующих адмиралтейство. Колумбу удалось также документально подтвердить все те права и привилегии, которые были ему даны в предварительном соглашении с короной до осуществленного плавания при условии совершения обещанного открытия. Такое подтверждение теперь давало Адмиралу и его наследникам очень большие административные, правовые, коммерческие и финансовые возможности в отношении новых земель.

Вскоре после его прибытия сначала по-испански, а затем и на латинском языке в Барселоне было напечатано историческое письмо Колумба о новых открытых землях, что было необходимо в соответствии с действовавшим тогда международным публичным правом для утверждения на них прав за Испанией. Это был чрезвычайно важный государственный шаг международной политики, поскольку письмо автора открытия позволило папе римскому Александру Шестому как последней в таких делах инстанции провозгласить через папскую буллу от 4 мая 1493 года демаркационную линию между владениями Португалии и Испании по меридиану, проходившему в 100 лигах к западу от Азорских островов: все неоткрытые земли к востоку от нее относились к Португалии, а находившиеся по ее западную сторону — к Испании. Выбор данной демаркационной линии, по всей вероятности, был предложен самим Колумбом, поскольку именно он лучше всего знал географию к западу от Азорских островов.

Однако упомянутая папская булла вызвала резкий протест Лиссабона, усмотревшего в объявленной демаркационной линии серьезное ущемление своих интересов. Португалия в то время располагала самым сильным флотом и в случае несговорчивости Испании в этом деле могла доставить ей большие неприятности, так как имела значительное преимущество в контроле над морскими путями, не говоря уже о том, что ее Азоры, как показало самое первое плавание Колумба, могли быть очень нужны испанцам в качестве опорного пункта при пересечении Атлантики. В этой связи после проведения переговоров обе стороны в 1494 году подписали Договор Тордесильяс, согласно которому была установлена новая демаркационная линия, теперь уже проходившая по меридиану на расстоянии 370 лиг (!) к западу от островов Зеленого Мыса, что потом позволило Португалии претендовать на будущую Бразилию и Лабрадор.

Утверждения Колумба о том, что он открыл западный морской путь к восточным берегам Азии в первое время принимались всеми за истину. Однако довольно скоро среди некоторых ученых по этому вопросу стали возникать сомнения, так как по их расчетам размеров Земли Азия должна была находиться значительно дальше, чем свидетельство великого мореплавателя. Пожалуй, самым первым из них оказался служивший тогда при испанском дворе замечательный гуманист и хроникер новых географических открытий итальянец Пьетро Мартире д"Ангьера В своем письме кардиналу Сфорца, написанном уже в ноябре 1493 года, рассказывая о плавании Колумба, Мартире называет его открывателем Нового Света, то есть неизвестных по географии Птолемея островов, так как об Азии и Индии они и их последователи прекрасно знали еще со времен Александра Македонского, не говоря уже о Марко Поло. Эту мысль Мартире развил снова в своем большом труде, опубликованном в 1511 году под названием «Десятилетия Нового Света». Сам Колумб стал приходить к подобной же мысли в ходе своего третьего плавания, но в итоге остался до конца верен своему первому утверждению.