— Отец, что за встреча в такой поздний час?

Азиз не дав ответ сыну, приказал охраннику:

— Откройте ворота и сопроводите на задний двор.

В особняке господина Серхата стало одиноко и серо. Нет нежного запаха от присутствия в доме младенца. Парой Серхат заходит в комнату внучки и представляя вспоминает, как она спит, скинув одеяло на пол. Как она рисует под вдохновляющую музыку и, конечно же, вспоминает взрослую внучку, стоящей у детской кроватки, напевая, как всегда кажется минорную с нотками грусти колыбельную. Для Серхата его внучка всегда останется все той же маленькой беззащитной девочкой. Мужчина скучает. По уходу Ясемин в дом мужа, дом Серхата — отчий дом разделился на теплую весну и на холодную осень.

Седовласый мужчина в ночной длинной рубашке, сидел за рабочим столом и пересматривал семейный фотоальбом.

Нежным поглаживанием по фотографии своего сына, Серхат с тоскою сдерживая слезы, шептал:

— Она — твоя копия! Характер, внешность, всё приняла от тебя. Прости, прости сынок, за то, что не уберег её, но я сделал всё для счастья нашей девочки. И отомщу за вас всех, за каждую рану, что мне нанесли.

Серхат откинулся на спинку кресла и уныло вздохнув, расслабился, стараясь уснуть в мягком кресле. Но нежданный звонок по видео связи заставил напрячься мафиози.

— К добру ли в такое время? — подумал он.

Увидев незнакомый номер на экране монитора ноутбука, удивился нахмурившись:

— А это еще кто? — тихо сказав, принял вызов.

Напротив мафиози по ту сторону монитора в кресле сидел собственной персоны Эрдоган Ишаран.

Между ними прошло несколько секунд молчания и Эрдоган насмехаясь, стал говорить:

— Я тоже рад вас видеть, отец!

От этого «отец» мафиози скривил злобно лицо, выплеснув:

— Какой я тебе отец, тварь шайтанская!

Эрдоган хмыкнув, с иронией сказал:

— А разве мы не стали семьей после того как смешалась наша кровь?! — повернув монитор в сторону, Эрдоган показал фотографию малышки Эдже стоящую в рамке. — Интересно, что вы чувствуете, когда смотрите на мою дочь и видите в ней точную копию меня? — продолжил издеваться он.

Серхат сломал в руке карандаш, ответил:

— Интересно, а что чувствовал ты, когда подобно облезлому псу в агонии страха искал своих братьев?!