— Открой немедленно, Ева! — новый удар, от которого я вздрагиваю и оглядываюсь по сторонам в поисках чего-то, чем можно защититься, если дверные петли все же не выдержат такой атаки. — Что ты устраиваешь? Поздно давать заднюю, малышка, ты теперь моя жена. Как думаешь, сколько мне понадобится времени признать тебя недееспособной? Один звонок. Открой эту чертову дверь, не позорь меня.

Куда мне бежать из закрытой комнаты?

Смешно, но здесь даже окон нет.

Подхватываю подол, чтобы не запутаться в нем, и подхожу вплотную к двери. Щелкаю замком, Александр тут же дергает ее на себя и влетает в комнату.

— Рано я тебя похвалил, да, малышка? — усмехается, напирает на меня. — Ты сейчас же вернешься в зал, спишешь все на свою беременность и извинишься персонально перед моим дедом. И лучше бы тебе сделать лицо пожалостливее.

Он хватает меня за локоть и тащит обратно. Тормозит у ведущей в зал арки, критически осматривает меня.

— Где твои туфли, Ева? — спрашивает с нажимом.

— В комнате остались.

— Не могла сразу сказать об этом? — бросает раздраженно и отпускает мою руку.

Александр приносит мне туфли, держит за локоть, больно сдавливая его. Думает, наверное, что я настолько чокнутая, что в любой момент смогу рвануть в сложно поворотливом наряде куда-то на свободу.

На входе нам преграждает дорогу человек, ради которого и затевался весь этот фарс.

— Я бы хотел поговорить с твоей невестой.

У меня язык не повернется назвать этого мужчину дедом. Уж не знаю, что это за чудеса, но сейчас он выглядит примерно на пятьдесят пять. А если закрасить седину на висках, то и на пятьдесят запросто. Ничего удивительного, что его сегодняшней спутнице около тридцати.

— С женой, — Александр поправляет его. — Ева и так перенервничала. Может, отложим это? Слишком много стресса для такой хрупкой малышки.

— Я не собираюсь волновать твою жену. Это не займет много времени, Саша. Вернись лучше в зал и успокой гостей. Пусть они узнают, что с невестой ничего не случилось.

— Будь умницей, Ева, — Александр делает вид, будто говорит все в шутку, но его холодные глаза точно предупреждают о том, что в противном случае я горько пожалею о своем поведении.

Мужчина отводит меня в сторону, долго-долго всматривается в мои глаза. У него в руках трость и в конечном итоге я опускаю взгляд, рассматривая какую-то гербовую печать на ней.

— Ну что, девочка, рассказывай, — его голос звучит мягко, и мне слишком непривычно слышать его после недели постоянных рычаний в мою сторону от людей.

— О чем? — я теряюсь, обнимаю себя руками.

— Глаза у тебя почему грустные?