На негнущихся ногах я дошел до раскидистого дуба и облокотился об его ствол. С этой точки можно наблюдать за воротами храм и наконец обнаружить ту, что решила спрятаться от меня. А потом…
Ответа не было. Мне необходимо найти Аню, но зачем, я не знал. Еще вчера меня не волновало, жива ли она вообще, сегодня я как сумасшедший ломился через толпу людей, просто чтобы снова увидеть знакомый профиль. Бред какой-то. Я хлопнул ладонью по карманам брюк, чтобы снова вспомнить: эта чужая одежда, тут нет моих сигарет, тут не может их быть хотя бы потому, что я уже давно не курю.
— Вот, дрянь!
— Ну, зачем же так, все таки вы не у себя дома, молодой человек, а в гостях у сами знаете кого. — Я вздрогнул и огляделся, по левую сторону от меня улыбался Борис Сергеевич. Он кивнул головой наверх, к небу и добавил: — Вас позвали, а вы и не рады…
— Рад, — в горле было сухо, как на утро после бутылки рома, — только, пожалуй, зря воспользовался вашим приглашением. Вы ничего не должны мне за испорченный костюм, это недоразумение, как и все остальное. Я пойду, всего доброго.
— Успеете, — в его тонких сухих пальцах скрывалась неожиданная сила. Он схватил меня за рукав рубашки и остановил так легко, будто ему это ничего не стоило. — Вы верно курить хотите? Не при нашей с вами болезни.
Я с удивлением посмотрел в выцветшие глаза этого странного мужчины. В них не было осуждения, но отчего-то впервые в жизни захотелось извиниться.
— Я бросил.
— Это похвально. Я тоже бросил, точнее пришлось. У нас большая семья, все заботы о ней на мне. Но когда Бог даровал мне счастье быть отцом, взамен забрал немного здоровья. Я не жалуюсь, но диабет и сердце не лучшие соседи. — Борис Сергеевич разжал ладонь и показал серебреный блистер от таблеток. Тот был наполовину пуст.
— Понимаю, после смерти отца я тоже испытываю ответственность перед своей семьей. Правда, у меня она не такая большая.
Перед глазами снова материализовался женский образ. На удивление, это была не Аня, а непонятно откуда взявшаяся Алевтина. Она заправляла косу в сложный пучок и улыбалась, глядя прямо на меня. Искренне, открыто, как никто раньше.
Я тряхнул головой и наваждение развеялось. Зато его место заняли голоса и лица незнакомых мне людей. Служба закончилась, и гости свадьбы постепенны заполняли церковный двор.
— Борис Сергеевич, я должен ехать обратно.
— Мне бы не хотелось вас отпускать, по крайней мере, разрешите познакомить вас со своей старшей дочерью.
— Не стоит. Я оставлю Тине свой адрес и вы сможете прислать фото с банкета, но теперь мне правда пора.
Мы молча пожали друг другу руки. Его теплая ладонь крепко сжала мою, а во взгляде промелькнуло что-то такое, отчего мне стало неловко. Будто он с самого начала все понимал, знал о каждом моем грехе, но не осудил ни разу.
— Счастья молодым, — я выдавил из себя прощальную улыбку.
— Конечно, счастья! — Взвизгнула Алевтина и повисла на свободной руке отца. Она появилась неожиданно, как радуга после проливного дождя, когда никто и не надеется, что небо перестанет плакать. А потом выходишь на улицу и видишь чудо. То есть, Тину.
— Мы прощались, я вынужден уехать обратно в Москву.
— Ах, какая жалось!