— Через объявления о работе вы находили жертв? — уточняла я.

— В основном, но не только. Предполагаю, Кассано использовал бордели для этих целей тоже. Но я не могу доказать это, потому что не видел. Здесь убили только служанку Оливии. Мне хватило одной смерти, чтобы убедиться в том, что я не маньяк, и их методы мне чужды, — оправдывался Курт, словно на суде. Его рассказ был очень эмоциональным, но я постаралась не пропускать его через себя.

— Крестик при тебе? — спросила я после продолжительного молчания. Вдали прогремел гром, но мы не обратили на него никакого внимания. В конце концов, никакой другой погоды, кроме тумана, на территории поместья не было и не могло быть, пока здесь находится неупокоенный.

Курт достал крестик из нагрудного кармана, но не спешил отдавать мне.

— Надо вернуть ей.

— Ты хочешь, чтобы я осквернил могилу собственной дочери? — Курт взглянул на меня с презрением, как на идиотку.

— Я хочу, чтобы Люси, наконец, ушла в мир иной, — твердо произнесла я, игнорируя его сигналы. Курт недовольно пожевал губы и довительно посмотрел мне в глаза.

— Нет никакой возможности ее вернуть, как я и думал? — одними губами прошептал мужчина.

— Живые должны быть с живыми, а мертвые с мертвыми. Отпусти ее, Курт, — искренне попросила я. Курт отвернулся и легонько коснулся края могильной плиты. Нежно погладил поверхность и опустился на колени. Я уже хотела пойти за лопатой, как вдруг он начал копать руками сырую землю, оставив меня в недоумении. Оказалось, что тело лежало совсем неглубоко, и вскоре крестик оказался у законной хозяйки, а могила вновь засыпана землей.

Прогремел гром, и на землю посыпались крупные дождевые капли, разбиваясь о наши тела, но минуя прозрачное тело Люси, которая положила руку на плечо застывшего перед могилой отца. На лице девочки отпечалась последняя улыбка, с которой она уходила, поблагодарив меня веселым взглядом, пока не растворилась в ярком свете, видимом мне одной. Я схватилась за живот, сама не знаю, зачем. Смотря на Курта, не замечающего ливень, никак не могла устаканить в голове — как это, потерять собственного ребенка? Как это можно пережить?

Зайдя в полный зал главного имперского театра, я окинула присутствующих ищущим взглядом. Около месяца прошло с момента событий в поместье Редмонда, и с тех пор мы ни разу не виделись со Стефаном. Я не особо беспокоилась по этому поводу, потому как меня начала терзать постоянная непреходящая тошнота, и все мои силы были направлены на попытки не очистить желудок от какого-то случайного запаха, а регулы так и не пришли. Все буквально кричало о том, что Шанталь была стопроцентно права — я беременна, и по какому-то чудесному стечению обстоятельств стресс от заточения никак не повлиял на это.

Стефан объявился вчера, вернее, в двери я нашла билет в театр и поняла, что никто иной не мог пригласить меня туда. Весь день я раздумывала, как скажу ему о… результате страсти между нами, и искренне не находила слов, потому что боялась. Очень боялась быть отвергнутой и не могла справиться с этим, пропитавшись несвойственной мне чувствительностью, возникшей вскоре после зачатия.

Проходя мимо рядов, я сжимала билет с указанием места. Внимательным взглядом нашла нужное очень скоро: зал был полон, а мое место — единственное свободное. Слева от него сидел Стефан, но не обратил на меня внимания, даже когда я уселась рядом.

Я сама решила не приветствовать его словесно, только коротко кивнула, потому как не хотела портить его репутацию в высшем обществе знакомством со мной, учитывая, в каком платье я пришла, насколько оно ужасное и неказистое в сравнении с нарядами светских дам. Почувствовав себя как мышь в обществе домашних котов, я откинулась в кресло и с нескрываемым напряжением на лице стала ждать начала спектакля.

— Ты прекрасно выглядишь, — прошептал Стефан, поглядывая на меня периферическим зрением. Он легко делал вид, что следил за происходящим на сцене с самого начала, но скучающее выражение лица говорило про истинное отношение к происходящему. Меня поразило, что он не просто запомнил мои слова о том, что мне нравится, но ещё и решился его воплотить в реальность. Залившись краской от такой наглой мысли, я опустила глаза, хотя сама от напряжения и близости к любимому не следила за спектаклем. Почему я вообще решила, что его действия могут быть продиктованы моими желаниями, а не рабочей необходимостью?

— Спасибо, — прошептала я в ответ и закинула ногу на ногу, обнажив скромную обувь и часть чулка. Стефан довольно улыбнулся и положил ладонь на мое колено. Несмотря на то, что между его рукой и моей кожей была плотная длинная юбка, меня буквально обожгло прикосновение, заставив вздрогнуть и ощутить нестерпимое желание накрыть его ладонь своей.

— Скучнейшее зрелище, тебе так не кажется? — Стефан наклонился вбок и обжег мою шею горячим дыханием. Я отвернулась от близости его губ, утихомиривая желание впиться в них прямо здесь, у всех на виду.

— Настроение не для театра, — призналась я, опустив глаза, будто бы извинялась за то, как обхожусь с его приглашением. У Стефана так мало времени, он едва ли успевает отдыхать, а тут я еще и не ощущаю благодарности и удовольствия от прекрасного вечера.

— В таком случае, предлагаю прогуляться, — его ладонь, доселе покоившаяся на коленке, поползла выше, но остановилась на середине бедра. После моего одобрительного кивка, Стефан убрал руку и, скрестив их на груди, добавил: — Буду ждать в гардеробной. Разрешишь забрать твои вещи?

Я притянула к себе сумочку, висевшую на боку, и начала рыться в поисках номерка. Стефан забрал его незаметно, но одарил меня теплой улыбкой напоследок. Пробираясь мимо рядов, я ощущала его легкий взгляд на моей спине, но не решилась обернуться ни единожды. Покинув зал, сразу же пошла в сторону уборной. Подведенные глаза грозились потечь, предательски испортив макияж, который я старательно наводила целых полчаса. Я очень хотела вернуть себе то самообладание, которое было присуще до беременности, но не могла справиться с собой. Эмоции переполняли меня, не находили иного выхода, кроме как скатываться мокрыми дорожками по щекам.