— Сама дойду, — рявкнула я, разозленная из-за всесторонней жалости ко мне. Люди, причиняющие добро вопреки желанию жертвы, должны гореть в аду. Посмотрев на него, я смягчилась и выдохнула. Моррис не заслуживал такого отношения, хотя бы потому, что хотел помочь искренне. — Спасибо, но правда, не нужно.

Моррис недоуменно почесал затылок и молча вернулся за свой стол. Я тоже добралась до рабочего места и немного удивилась. Бумаг практически не было. Моррис или Гаетан занимался моей работой? С какой это стати? Я посмотрела сначала на одного, затем на другого. Моррис окунулся с головой в письмо, а Гаетан поглядывал на меня, тепло улыбаясь. Понятно, он помог, значит. Надо подумать, с чего бы в нем родилось желание облегчить мне участь.

— Что я пропустила? — спросила я, когда уселась на свое место, оставив костыль около стола.

— Да ничего интересного, — ответил Гаетан, разведя руками. — Я разбирал твои бумажные завалы, а Моррис все утро слушал дела бордельные.

— И как? — взглянула я на Морриса. Очевидно, рутина меня интересовала меньше всего, а вот новости о деле — очень даже.

— В основном ничего. Только один утренний разговор, — зевнув, ответил мужчина. Он достал шар из ящика стола и протянул мне. Вспомнив, что я с трудом хожу, принёс его сам и передал мне в руки. Чёрная дымка внутри холодного стекла вертелась по часовой стрелке. Это означало, что волшебный шар работал исправно, но никаких звуков из обители блондинчика не было слышно, даже если пристально вглядеться во тьму, окруженную прозрачной преградой.

— Запись разговора есть? — поинтересовалась я, задумавшись, по какой причине за ночь мы получили так мало информации. Эрик не ночевал в борделе? Поведение не совсем в духе сутенера, потому что рабочее время у него как раз ночное. Отлучился по делам? Вот это звучит правдоподобнее.

— Да. Ты же знаешь, я всегда на всякий случай записываю, — недовольно пробурчал Моррис, словно обиделся, что я принизила его способности, хотя это было совершенно не так.

Поставив волшебный шар в центр стола, я убрала подальше все, что было вокруг, и сосредоточилась на нем. Заклинание, благодаря которому можно было послушать магическую запись, я помнила, но применяла не так часто, а потому на всякий случай морально приготовилась к неудаче. Главное, не стереть разговор. Все-таки подобные штучки не моя специализация. Я сильна в боевой магии, по прикладной у меня была твёрдая тройка. Теперь понимаю, что надо было лучше учиться.

Произнеся заклинание, я зажмурилась, ожидая неудачу, но, приоткрывав глаз, поняла, что сработало. Чёрная дымка начала крутиться в обратную сторону, переходя в фиолетовый, пока не остановилась. На весь кабинет из магического прибора раздались голоса:

— Скоро все будет, Оливия, — говорил однозначно Эрик, а имя было мне незнакомо. Послышался громкий болезненный кашель, продолжавшийся с десяток секунд.

— Я больше не могу ждать, Эрик, — прервался нервный женский голос, но вскоре продолжил: — Ты же знаешь, каждый день на счету.

— Знаю, — короткий ответ, за которым последовало продолжительное молчание. Некто громко хлопнул дверью. Ничего не понимаю.

— Бессмысленная информация, — заключила я, сжав губы. Теперь к двум мужчинам и запрещенной литературе добавилась еще и какая-то Оливия, если она хоть что-то значит. Может, это была одна из работниц борделя и к делу никакого отношения не имеет. — Гаетан, ты вчера успел хоть с одной проституткой поговорить?

— И не только поговорить, — нахально улыбнулся он. — Ещё и узнать немного. Информация о том, что Кассано не врет, подтверждается. Девушки говорили, что он у них бессменный начальник, и что они всегда были зарегистрированы.

— Женщины много чего наговорить могут, Рыжик, — снисходительно улыбнулась я его наивности.

— Но не когда есть возможность проверить их документы. Подделка исключена, печати настоящие, — утверждал Гаетан как-то слишком уверенно, что даже немного подозрительно.

— Это не доказывает, что там все чисто, — отмахнулась я. — Надо перевернуть это место с ног до головы.

— Кто ж тебе позволит, лапушка? — ухмыльнулся Гаетан. — Представляешь, какие разговоры пойдут, если тайная полиция потрясёт легальный бордель без веских оснований? Там и до увольнения недалеко.

И прав же был, собака. Никто без серьезных оснований не позволит мне вторгаться в публичное место и что-то выискивать. Тогда надо продолжать слушать, слава богу, время терпит.