Девушка покусала губу. Это возможность оттянуть момент, когда Зверь явится за флешкой, а отдавать её ему у Васи желания не было. И с какой стати она обязана, подчиняться? Хватит с неё Лёниных указаний! Так у Воропаева-то хоть мотивация имелась, он Наташкой прикрывался, а Стасу она ничего не должна.

Машка… Вот всё и возвращается на круги своя, а ведь полгода назад Машуня заявила, мол, у них теперь разные интересы, и миры тоже разные. Ты, Вася, сиди в своей нищете, раз такая дурища, строишь, мол, из себя недотрогу и чистоплюйку, а я буду в золоте купаться. Недолго Машка выдержала без неё, начала названивать, потом в гости наведываться, подарки привозила. Как отказать ей? Василина не злопамятная, да и не со зла Маша тогда вывалила на неё те обидные слова.

Пробивная она, может, и правильно, каждый выживает по мере сил. А вот она сама непутная, это правда. Как была нищей, так и осталась.

— Ладно, ты успокойся. За руль как сядешь? Давай такси вызовем и поедем к твоему Игорю. Хорошо?

— Да. — всхлипнула Машка, — я жду. Ва-ась…?

— А?

— Спасибо тебе. — нехотя произнесла Мария то, что отвыкла уже говорить людям, и Василина смягчилась.

— Да брось ты. Не чужие же…

В реанимацию Зверя не пускали, строгая женщина в белом халате решительно оттеснила его от двери, и укоризненно сказала:

— Ради Бога, перестаньте вести себя, как варвар! Это больница, здесь не нужно громко кричать и что-то требовать! Для нас все равны, мы не делаем различий между богатыми и бедными, уберите деньги. Или я позову охрану.

Стас сунул смятые купюры в задний карман штанов, и упрямо повторил, взяв доктора за полные плечи:

— Поймите, это мой лучший друг! Я должен его увидеть, мать вашу! Всего пара минут.

— Я же сказала…

— Да мне по хрен, чё ты сказала! — разъярился Зверь, тряхнув женщину. — короче, пургу тут не гони, иди, займись делом. Твои обязанности — следить за состоянием здоровья пациентов, и принимать меры, если что-то пойдёт не так. А теперь закрой ротик, и не заставляй меня действительно становиться варваром!

Она испуганно попятилась, по щекам её разлился румянец, плавно переходящий в бледность. Глаза этого человека были страшными, на белках вздулись кровавые нити вен, а цвет из безмятежного зеленого стал мутно — болотистым. И смотришь будто в топь, жутко сделать шаг, не увязнуть, и бежать нет сил. Жуткие глаза, волчьи, гипнотизирующие.

— Хо…Хорошо. Две минуты. — запнувшись, сипло согласилась она, желая побыстрее отделаться от него, избавиться от этого ужасного взгляда, который вызывал мороз по спине. — и очень Вас прошу, не говорите ничего, что может взволновать его. Он недавно пришел в себя, ему нужен покой.

— Сказки своим деткам рассказывай. — усмехнулся Темников, и, поддернув на плечах халат, двинулся в палату.

Игоря он почти не узнал. Опутанный проводками, тянущимися к аппарату жизнеобеспечения, обмотанный бинтами, он напоминал монстра из знаменитой франшизы про Франкенштейна. Белая, с синеватыми прожилками вен, кожа, сплошь изрезанное ссадинами, лицо, синяки, кровоподтеки, и неожиданно осмысленный взгляд из-под опоясывающего череп жгута.

Присев на придвинутый стул, Стас наклонился к другу, чтобы он расслышал:

— Ты как, Горыныч? Базарить можешь?