– Не врет, изба там, брошенная о прошлом годе, и вправду есть. Повезло тебе, что от татар живым ушел. А одежа чего такая?

– Из дальних краев еду, одет по тамошним обычаям.

– Вона как. А мы уж тебя за немчуру приняли. Куда путь держишь?

– В Москву. – Оба ратника скривились, как по команде, и я тут же решил поправиться – недолюбливают Москву в провинции. – Сам-то я из Твери.

– А, другое дело. Мы-то рязанские, на заставе вот стоим.

Все стало на свои места. Рязань, Тверь, Псков, Новгород долго были самостоятельными княжествами. Когда же Москва силой подмяла их под себя, смирились князья – против силы не попрешь, но и любовью Москва и москвичи не пользовались. А после той резни, что учинили в Великом Новгороде опричники Ивана Грозного, называемые в народе «кромешниками», их и вовсе возненавидели.

– Земляки, год-то какой сейчас на Руси?

– От Рождества Христова или от сотворения мира? – деловито поинтересовался один из воинов.

Второй же удивился:

– Это ты сколько же на родимой землице не был, что летосчисление забыл?

Первый пошевелил губами и изрек:

– Одна тысяча пятьсот семьдесят первый год.

Я мысленно присвистнул: «Ни фига себе!» Знакомцев никого уже нет, а на троне деспот и тиран Иван IV Васильевич, прозванный в народе Грозным. Человек с параноидальными изменениями личности, вспышек гнева которого боялись даже приближенные.

Я помялся:

– Мужики, у вас пожевать найдется чего?

– Как не быть! Много не дадим – самим до утра в дозоре стоять, однако же и с голоду помереть не позволим.

Воины достали из сумок и отломили кусок хлеба, пару сваренных вкрутую яиц и отрезали кусок копченого сала.

Я вцепился зубами в еду; набив рот, кивнул, благодаря. Съел быстро, хотя меня никто не торопил. Оба воина с любопытством и жалостью глядели на меня. Один из них отцепил от пояса баклажку, протянул мне:

– Запей.

Я с удовольствием хлебнул теплого кваса – все же не вода.