Вот и стоянка. Я поднялся с земли, чуть не испугав матросов. Отозвал в сторону кормчего – крепкого бородатого мужика с дубленым лицом – по имени Акакий и передал слова Фрола.

– Понял, – посерьезнел кормчий.

Матросы по-одному стали подниматься на судно. «Правильно сделал Акакий, что не все скопом на корабль побежали», – подумал я.

У костра остались я и двое амбалов-охранников. Нервы были напряжены до предела, рука то и дело непроизвольно касалась рукояти сабли. Эх, пушечку бы сюда, но не было ее на корабле.

В лесу хрустнула ветка, я плашмя упал на землю и перекатился. А амбалы на хруст не среагировали – лишь глаза выпучили от удивления, глядя на меня. И поплатились. Одному в спину попали сразу две стрелы, и он головой упал в костер, второму стрела угодила в шею. Амбал захрипел, попытался выдернуть стрелу, но горлом хлынула кровь, и он упал.

Из леса выбежали около десятка татар. Костер осветил их фигуры, и Фрол не сплоховал – щелкнула тетива, и один из нападавших упал. За первой стрелой последовала еще одна, и еще один татарин упал. Татары явно замешкались. Как нападать, когда невидимый враг мечет стрелы, которые находят цель, а сам пока неуязвим? Но вскочивший предводитель заорал:

– Вперед, с нами Аллах! – И татары кинулись к кораблю.

Я успел вскочить на ноги и выхватить саблю.

Первый же татарин схватился со мной в сабельном бою, остальные, мешая друг другу, кинулись по сходням на борт корабля.

Мой противник оказался ловок, подвижен, яростно наступал на меня, тесня к воде. Ситуация усугублялась еще и тем, что отсвет от костра сюда не долетал, нос корабля создавал препятствие, и сабля татарина была почти не видна. Так можно и пропустить удар. Когда татарин сделал очередной выпад, я бросился ему в ноги и вогнал свою саблю ему в живот снизу вверх. Татарин выронил саблю и схватился за живот. Я добил его ударом в грудь.

Как там, на корабле? Сверху, с палубы, раздавались крики, звон оружия. Надо скорее туда. Я подбежал к сходням, и здесь столкнулся с Фролом. От неожиданности мы едва не рубанули друг друга саблями.

Лук у него уже был за спиной. В ближнем бою лук не помощник, скорее – обуза.

Я первым взбежал по трапу. Спиной ко мне сражался с кем-то из команды высокий татарин в тюбетейке. У наших тюбетеек не было, и я саблей ударил татарина по шее. Ворвавшийся следом за мной Фрол зарубил второго.

У мачты бой продолжался, и мы бросились туда. Из всей группы татар остался в живых только один. Прижавшись спиной к мачте, он лихо рубился саблей, не подпуская к себе никого. Матросы, держа в руках коротковатые абордажные сабли, могли лишь сдерживать его, сами не решаясь завершить дело. И где только они нашли такие сабли? Небось купили подешевле из трофейных.

Мы с Фролом выступили вперед. Противник уже выдыхался, дыхание его участилось. Он и сам это понял, резко метнул в меня свою саблю, которую я с трудом отбил, и, совершив прыжок через борт, нырнул в воду. Все кинулись к борту.

Татарин вынырнул метрах в десяти от корабля и саженками поплыл к берегу. Опасный противник – на саблях дерется умело, плавает неплохо, что вообще-то редкость для татар.

– Уйдет! – выдохнул Фрол и стянул с плеча лук.

– Не трать стрелы, пригодятся, сейчас темно – не попадешь.

– Тихо всем! – гаркнул Фрол и закрыл глаза. Постоял так несколько секунд, затем натянул тетиву и выстрелил. С берега донесся вскрик и шум падения тела.

– Надо же, попал! – удивились матросы. Двое самых ретивых побежали на берег и вскоре вернулись: – Готов! Прямо в спину!