Шелест распускающегося парашюта, потом сильный рывок.
Я теперь не чувствую ни боли, ни холода, ни шума. Кажется, что стоишь в воздухе. Осторожно поворачиваю голову и вижу черный, громадный, удаляющийся силуэт самолета.
Я оглядываюсь по сторонам, стараюсь разыскать в воздухе прыгнувших за мной товарищей. Но их нет.
Внизу виднеются какие-то огоньки, изрезанный просеками и ручьями массив леса.
Минуты жизни между небом и землей тянутся медленно. Приземляюсь на лес. Я закрываю лицо руками, чтобы защитить его от веток, и касаюсь ногами земли.
В СТАНЕ ВРАГА
В приземлении мне везет. Ни разу не повисал на дереве. Опускаюсь на просеку.
Быстро освободившись от парашюта и приготовив автомат, я стал прислушиваться.
Ветер доносит крики, тарахтение повозок и выстрелы. Сделал первый шаг. Треснула под ногами веточка. Прислушался.
Опять выстрелы и крики.
Начинаю стаскивать парашют, зацепившийся за березку. Дело это не легкое, требует ловкости и силы. Наконец, парашют спрятан в опавших листьях и ветках, и я иду разыскивать товарищей. Сигналю, щелкая языком. Ответа нет. Метров через сто останавливаюсь у большой вырубки. Снова слышатся выстрелы.
Смотрю на небо. Оно уже плотно закрыто облаками, накрапывает дождь.
Прошло еще немного времени. Вокруг все стихло. Только ветер по-осеннему завывал в вершинах деревьев. Пахло прелой корой, лесной гнилью.
Часы показывают час ночи. Наступили новые сутки — одиннадцатое октября.
Четыре года назад в этот день я покинул свой дом, идя в армию, и вот теперь снова это число открывает счет неделям, а может, и месяцам нашего пребывания в прибалтийском «мешке».
Я ходил по просеке, подавал сигналы, но никто не откликался на мой зов. Наконец, присел у опушки и вдруг услыхал треск.
— Николай? Ты?
— Я.
— Ну, здравствуй, друже!
— Здравствуй, браток!