– К какому виду фейри вы относитесь?

– Ну, знаете, немного от тех, немного от этих. У меня смешанная кровь. И у отца, и у мамы, черт, даже у бабушки и дедушки. По материнской и отцовской линии. Все мы смешанные. Если бы вы только видели нас на праздниках. Выглядим необычно. Никто ни на кого не похож. Вполне понятно, почему некоторые, начав встречаться, вдруг обнаруживают, что являются дальними родственниками. Им ни за что не догадаться, что они родня. Не стоит их винить. Наше семейное древо ужасно запутанное.

– …

Я снова улыбаюсь, наблюдая, как страж пытается осознать произнесенную мной бессмыслицу.

На это требуется время.

Похоже, он тут не самый умный страж.

– Мы с вами тоже можем оказаться дальними братом и сестрой или что-то такое. Из-за этого я боюсь с кем-то целоваться, понимаете? Я пыталась объяснить бабушке и дедушкам, что они должны делать нам какие-нибудь татуировки, чтобы можно было быстро узнать друг друга. Думаю, что идея хорошая, но кузен Брю отказывается. Конечно, так и должно быть, ведь он женился на нашей троюродной сестре. Он болезненно реагирует на такие разговоры. Не может же он развестись с ней.

Я понимаю, что терпение стража иссякло. Надеюсь, что моя болтовня его утомила, и он…

– Уходи отсюда.

Я улыбаюсь и киваю.

– Да, сэр. Хорошей вам ночной службы. Я обязательно разыщу вас на следующем семейном сборище!

Фух. Чуть не попалась.

Я поворачиваюсь и практически бегу в сторону городской площади. Там сейчас тихо и никого нет. Только уличные фонари освещают путь. Глубокая боль в животе усиливается с каждым шагом в другую сторону от моих парней.

Когда я оказываюсь достаточно далеко от стены, бросаю осторожный взгляд на стену и вижу, что страж возвращается на свой пост у ворот. Я вздыхаю с облегчением и опускаюсь на землю за магазином, стараясь держаться к парням так близко, насколько хватает смелости.

Я сжимаю руки вокруг живота, пытаясь унять боль, но это особо не помогает. Мне могут помочь только парни, а поскольку они сейчас в тюрьме и у меня нет возможности быть рядом с ними, то избавиться от боли в ближайшее время не получится.

Не знаю, как так вышло, но, видимо, я заснула, потому что я просыпаюсь от громкого крика и понимаю, что уже утро.

– Что…

– О, гляньте-ка, очнулась. Маленькая бродяжка!

Я в ужасе смотрю на хмурую фейри, которая склонилась надо мной, положив руки на бедра. Она из высших фейри, у нее бледно-оранжевая кожа и кошачьи глаза.

Я поднимаю на нее взгляд, и моя шея хрустит так, что отдается болью вдоль позвоночника. Ай. Вот и расплата за ночь, проведенную у каменного строения.