Я могла, сказала себе Мария.

Сейчас она в последний раз поклонится могиле сына, потом пойдет в полицию, а что уж там будет дальше – все равно.

Постукивая каблучками, она дошла до знакомой развилки, у которой высился засохший старый дуб, а под ним стоял мраморный обелиск с высеченным на нем именем Дефуриа. Тут ей надо было сойти с дорожки.

Так она и сделала.

Подходя к родной могиле, Мария услышала за собой размеренную поступь и, побуждаемая скорее любопытством, чем интуицией, обернулась на звук. К ней шла смерть.

Это был высокий мужчина в габардиновом пальто, с глубоко посаженными глазами на чеканном лице. Шрам, пересекавший правую скулу, делал его еще бездушней. Такого жестокого выражения на этом лице она еще никогда не видела.

– Что, выследил?

– Да, Мария. Я знал, что ты приедешь сюда. В это время ты всегда здесь бываешь. Все не можешь расстаться с прошлым?

– Это мое прошлое. Я вольна поступать с ним как вздумается.

– Это наше прошлое, – сказал человек со шрамом, – наше общее прошлое, Мария. Мы повязаны им. Я не могу допустить, чтобы ты пошла в полицию.

– Ты убил нашего... моего сына!

– Ты же знаешь, что это не так.

– Ты мог спасти его! Ты знал правду. Он был невиновен. Но ты, ты отстранился. Ты позволил ему умереть.

– Напрасно я рассказал тебе об этом. Но, видишь ли, я хотел, чтобы ты вернулась. Я надеялся, ты поймешь.

– Пойму? – Потоком полились слезы. – Пойму? Я поняла только одно: я отдала тебе мальчика, а ты позволил его казнить.

Высокий протянул к ней руки.

– Мне нужен был еще один шанс, Мария. – Он улыбнулся. – Мы уже не молоды. Мне так грустно видеть тебя отчаявшейся. – Улыбка была печальной, умудренной. – Я думал, мы сможем поладить.

Мария крепче прижала цветы к груди, а высокий небрежно вынул из-за пазухи длинноствольный пистолет.

– Если бы я не знал тебя так, как знаю, я бы выторговал у тебя в обмен на жизнь обещание держать язык за зубами. Я знаю: твое слово дорогого стоит. Но ведь ты мне его не дашь, верно?

Голос Марии остался чистым, твердым, бесстрашным.