Ник и Дэнни промолчали, ожидая, чтобы Большой Эл сам ответил на свой вопрос.
Тот и ответил:
— К подонку Личу.
— Это могло быть простым совпадением, — заметил Ник.
— Как бы не так, адвокат-то — Спенсер Крейг.
На другой день они услышали скрежет ключа в замке и удивились — до «общения» оставался еще час.
Дверь отворилась, в проеме появился надзиратель Хейген.
— Обыск камеры, — произнес он. — Все трое — в коридор.
Ник, Дэнни и Большой Эл вышли на площадку и удивились еще сильнее: Хейген прошел в камеру и закрыл за собой дверь. Удивление вызвал не сам обыск — вещь вполне обычная, надзиратели постоянно выискивали у заключенных наркотики, спиртное, ножи и даже пистолеты. Но обычно тюремщики занимались этим втроем, чтобы заключенные не могли потом говорить, будто в камеру что-то подбросили.
Через две минуты дверь распахнулась, и вышел Хейген, не пытавшийся скрыть довольной ухмылки.
— О’кей, ребята, — сказал он, — у вас все в порядке.
— По камерам! Всем разойтись, живо! — проорал голос.
Раздались свистки, завыли сирены, в коридорах засуетились тюремщики, загоняя в камеры отставших заключенных.
— Но мне нужно в учебную часть, — возразил Дэнни, когда дверь камеры захлопнули у него перед носом.
— Сегодня, друг Дэнни, занятий не будет, — раздалось в ответ.
Дверь снова открыли только двадцать семь часов спустя.
— Что случилось? — спросил Ник открывшего дверь надзирателя.
— Не имею представления, — ответил тот по инструкции.
— Какой-то бедолага порешил себя, — послышалось из соседней камеры.
— Мы его знаем? — спросил другой голос.