Она спала очень крепко. По-видимому, она вовсе не захочет есть. Он почувствовал, как по его щекам покатились слезы, стекая к уголкам губ.
Он бесшумно сбросил одежду и лег рядом с ней под одеяло. Она даже не шевельнулась, когда он прижался к ее обнаженному телу.
Он принялся целовать ее, облизывать, а когда она и тут не пошевелилась, начал покусывать. Он заплакал, массируя ее груди, поглаживая лобок и пытаясь поцелуями разбудить ее. Но она осталась холодной и недвижимой. Единственным шевелением жизни в этой комнате оставалось его собственное надсадное дыхание.
Джин постучал в противомоскитную сетку на двери и долго ждал. Он знал, что на этот раз потребуется более отчетливое приглашение.
За сеткой появилось ее бледное лицо, темные глаза уставились на сверток у его ног: тускло-зеленое одеяло, тонкие белокурые пряди волос, все еще отражающие свет, бледная, отливающая серебром кожа.
— Найдется место? — прошептал Джин. — Место для нее.
Руфь снова взглянула на сверток. Потом медленно перевела взгляд на него.
— А ты будешь приходить? Придешь, когда я позову?
Джин поплотнее запахнул куртку, его знобило.
— Да, — сказал он. — Когда позовешь, я приду.
Сетчатая дверь беззвучно отворилась, и женщина втащила сверток через порог в темноту дома.
Новый звонок раздался лишь две недели спустя. Он схватил трубку после первого же сигнала.
— Алло, — сказал он.
— Джин? — Голос Дженни прозвучал в трубке. — Ты придешь? Ты мне нужен, Джин. Мне нужно, чтобы ты пришел.
КИМ НЬЮМЕН
Спазм цвета