Вот Уинслоу Форчун — совсем другое дело. О таком можно только мечтать. Хильда переживала, что эта прехорошенькая стерва разобьет ему сердце и испортит жизнь. Чего от нее еще ждать, если она липнет к каждому мужику! Неужели они не видят, что она собой представляет?! Даже Джед пялится на нее! Лучше б она провалилась к чертям собачьим, как ее предшественница.

Хильда была не права. Молли никто из этих мужчин не был нужен, она многое бы отдала, чтобы вообще не было в ее жизни, — этих Роквеллов, Сэмпсона Левина, Артура Смита, Уинслоу Форчуна. Спроси ее Хильда об этом, Молли бы честно призналась, как мало она ценит мужскую половину человечества. И на кой черт ей сдался еще один ухажер, каждый день рискующий жизнью. В отношении его, уж во всяком случае, у Хильды не было соперниц. А привязанность к детям была для Джэда более сильным козырем, чем смазливое личико. Все, что Молли хотела, это выполнить свое задание, получить деньги и отправиться, куда глаза глядят. А с Хильдой ей надо подружиться, ее ревность может сделать жизнь в Саммите невыносимой. В смышленой головке Молли стал складываться план действий. Она только мило улыбнулась, когда Хильда опрокинула ей на колени чашку с горячим кофе, — Хильда уже начала сражение.

— Вы просто тихоня сегодня, мисс Кеннеди, позлорадствовал Уинслоу Форчун. — Может быть, мыши в классе принудят вас отказаться от преподавания?

— Вы уже слышали об этом? — Молли удивилась не тому факту, что все в Саммите все знают друг о друге, а скорость, с какой распространялись новости.

— Мне рассказывали эту историю шесть или семь раз, пока я дошел до дома.

— Я слышал, что мышка забралась вам под юбку! — прыснул от смеха Билл Макдональд.

— Билли, как тебе не стыдно говорить такие глупости! — пристыдила мужа Анна.

— Не беспокойтесь, я успела запрыгнуть на стол, — вместе со всеми рассмеялась Молли.

Уинслоу вызвался проводить Молли домой.

— Ну, как прошла у вас неделя? — спросил Уинслоу, когда они вышли на темную дорогу.

— Все было хорошо до сегодняшнего полудня. Ничего страшного, я ожидала нечто подобное, дети есть дети…

— А я однажды подложил учительнице в стол змею.

— Вы?! Не верю, ведь вы такой…

— Какой? Глупый? Грубый? — давно уже Уинслоу не чувствовал такого радостного возбуждения. Он гнал сейчас от себя дурные мысли и радовался этой прогулке, как сбежавший от родителей пацан.

— … такой правильный! — закончила фразу Молли. Найденное определение было больше похоже на обвинение.

Уинслоу чистосердечно расхохотался.

— Не думайте, что я такой уж праведник! А вы в детстве разве были сладкой прилежной девочкой? Или тоже были плохишом?

— Я была просто нестерпимой, даже хуже, чем вы думаете. Монахини просто на ушах от меня стояли.

— А что ваши родители? Вы их тоже так радовали?

— Они умерли, когда я была еще в колыбели, — Молли солгала с очень точно найденной интонацией. — Сестра моей матери была уже в солидном возрасте, и ей было не под силу воспитывать ребенка, поэтому в шесть лет меня отдали в приют, и я выросла в окружении истомленных умерщвлением плоти монахинь.