— Вы уверены, что мы идем куда надо? — крикнул Уорн через плечо.

Тяжело дышавший Смайт ничего не ответил, пытаясь крепче удержать свою ношу. Ученый обернулся. На лице пиротехника отражались смешанные чувства — смятение, беспокойство, страх. Интересно, подумал Уорн, как бы тот поступил, если бы он подробно посвятил его в свой план? Согласился бы он с тем, что иного выхода нет? Или отказался бы наотрез?

В прохладном воздухе Подземелья начал ощущаться запах выхлопных газов. «Не опоздали ли мы?» — с тревогой подумал Уорн. Уже прошло достаточно времени, отбой наверняка прозвучал. Если деньги уже у Джона Доу и его парней, они вряд ли станут здесь задерживаться.

И тут на фоне их отдающихся эхом шагов послышался шум работающего на холостом ходу дизеля — низкий рокот, звучавший совершенно неуместно среди бетонных коридоров. Уорн вспомнил, что говорила ему утром Аманда Фримен: «Единственная не электрическая машина, которой позволено здесь появляться, — бронеавтомобиль, который еженедельно забирает деньги».

Ученый замедлил шаг. Впереди коридор упирался в другой, более широкий, идущий в обе стороны. Слева Уорн заметил — или ему показалось — слабый отблеск дневного света на бетонных стенах.

Он повернулся к Смайту, молча показав на развилку. Пиротехник кивнул. Это был именно тот самый коридор.

Уорн приближался к перекрестку. Звук дизеля явно доносился с правой стороны. Это означало, что для того, чтобы покинуть Подземелье, бронеавтомобиль должен проехать прямо перед Уорном.

Его охватили смешанные чувства — облегчение оттого, что они все-таки успели, несмотря ни на что, и вместе с тем неприкрытый страх. И еще — что вообще делает здесь он, мятежный теоретик симпозиумов и лабораторий? Сейчас ему следовало пытаться спасти гибнущую карьеру — писать статьи в научные журналы, заниматься лабораторными исследованиями. Как он тут оказался?

Этот вопрос он уже задавал себе раньше, и ответ всегда оказывался один и тот же. Здесь ему действительно не место — но именно ему выпал шанс помешать этим людям обрушить купол. А для этого нужно было не дать им покинуть Утопию.

В ста футах от перекрестка он остановился. Присев и чувствуя, как слегка дрожат пальцы, он опустил трубки на землю. Непоседа ждал неподалеку. Его движения изменились: казалось, он все еще пытался приспособиться к дополнительному весу четырех больших брикетов черного пороха, завернутых в бумагу и привязанных к его спине. Если бы он мог, то наверняка выглядел бы несчастным.

Уорн положил заряды рядом с мортирами.

— Что дальше? — как можно спокойнее спросил он Смайта.

Пиротехник осторожно положил на землю свою ношу.

— Ну… при запуске фейерверка вручную нужно обложить мортиру мешками с песком. Потом проверить каждый заряд, не просыпается ли из него порох. Если порваны подвески, нужно их починить, обеспечив надежное закрепление груза на конце заряда…

Ученый слушал, скрипя зубами. Запах выхлопа и рев невидимого броневика как будто усилились. И все же он чувствовал, что ничего нельзя сделать — Смайт должен высказаться до конца.

— А как вы нацеливаете заряд? — спросил он.

Смайт посмотрел на него, разглаживая пальцами крошечные усики.

— Прошу прощения?

— Я спрашиваю, как вы нацеливаете заряд? Скажем, если вы хотите выпустить его горизонтально, а не вертикально?

— Но так никто не делает, — удивленно, почти оскорбленно заявил пиротехник, словно подобная идея никогда не приходила ему в голову. — Этот заряд способен взлететь в воздух на сотни футов, его мощность эквивалентна нескольким динамитным шашкам. Ни один пожарный инспектор такого не позволит. Потребовалось бы свободное пространство во много раз больше обычного…