Сара увидела впереди приближающееся ей навстречу собственное изображение — коридор явно круто сворачивал, так что она наверняка смотрела в зеркало на своем пути. Она подошла ближе, глядя на отражение, — женщина с рацией в руке, с плотно сжатыми губами. Она подняла руку, и ее двойник послушно проделал то же самое. Сара коснулась пальцами твердого холодного стекла.

Изображение выглядело слегка размытым — зеркала в зале специально были затуманены, чтобы в большей степени напоминать голограммы, усиливая таким образом иллюзию. Опустив руку, Сара свернула в новый коридор, снова ощутив, как ее собственные отражения следуют за ней по обеим сторонам. Рация едва слышно пискнула, затем снова смолкла.

Коридор неожиданно закончился небольшим помещением в форме шестиугольника. Со всех его стен на нее смотрели одинаковые Сары Боутрайт. Сара задумалась, пытаясь воспроизвести в уме план зала. Она помнила, что три из шести стен — действительно зеркала, одна — тот самый коридор, по которому она только что прошла, а еще две — голограммы, маскирующие другие выходы.

Она внимательнее всмотрелась в окружающие ее отражения. Все они держали рацию, опустив руки по бокам коричневого костюма. Она подняла руки, и три изображения последовали ее примеру. Это означало, что оставшиеся два — голограммы. Она могла пройти сквозь них в один из двух новых коридоров. Но в какой?

Стоит ли остановиться и подождать, дав Джону Доу возможность сделать ход? Может быть, он там, в следующем коридоре. Не исключено, что все это вообще лишь обман и он со своими сообщниками уже мчится по шоссе девяносто пять во многих милях отсюда. Но в любом случае двигаться было куда легче, чем просто стоять, слушать и ждать.

Сара шагнула к ближайшей голограмме. Та посмотрела на нее и неожиданно подняла руку. Она инстинктивно отшатнулась, но тут же поняла — за зеркалом в конце предыдущего коридора была спрятана камера, фиксировавшая ее движение, когда она подносила пальцы к стеклу.

Женщина осторожно прошла сквозь голограмму, которая, исказившись, расплылась вокруг нее. За ней уходил вдаль еще один коридор с зеркальными стенами. Она немного постояла, ожидая какого-то звука, движения, но все было тихо, и несколько секунд спустя она снова двинулась вперед.

Сара уже достаточно далеко углубилась в лабиринт, и вполне возможно, что стены слева и справа от нее были уже не просто зеркалами. Некоторые могли оказаться голограммами, воспроизводящими ее проход мимо предыдущих зеркал. После первого перекрестка ее воспоминания о расположении зала начали путаться. В некотором смысле находиться здесь в одиночестве было даже легче — обычно зеркала отражали целые группы из двух десятков разных людей, а не одного, и потому еще сложнее становилось понять, где голограмма, где отражение, а где живой человек. Но, несмотря на это, она чувствовала, что все больше теряет ориентацию.

Вспомнив о висящих у нее на шее очках, она включила батарею и надела их. Вид коридора внезапно изменился — голограммы впереди стали призрачными и туманными. Теперь она уже могла отличить иллюзию от отражения и оттого вновь почувствовала себя увереннее.

Коридор резко свернул и закончился развилкой. Сара посмотрела на два расходящихся под углом пути с мерцающими зеркальными стенами. Поколебавшись, она выбрала левый. Женщина успела пройти всего несколько шагов, когда ожила рация.

— Сара, вы меня слышите?

В безмолвном коридоре усиленный голос Аллокко показался ей невыносимо громким.

Она быстро уменьшила звук.

— Да.

— Что у вас?

— Ничего. Никаких следов. Почему вы меня вызываете? Мы ведь договорились…

— Послушайте, Сара. У нас авария в Каллисто.

— Авария? Какая авария?

— Не знаю. Видеокамеры не работают, и мы пока не можем точно выяснить, что произошло. Но похоже, что-то случилось на «Станции „Омега“». Мне сообщают о… — голос его на мгновение заглушили помехи, — девять-ноль-четыре.

Директор похолодела. Код означал в Утопии жертвы среди посетителей.