Я повернулся и пронесся по подвалу молнией, мой кулак врезался в грушу. Она отлетела, вернулась, и я ударил ее снова. И снова. И снова.

Это никак не успокоило бурю во мне.

Как она могла говорить такое? Она не знала меня? Я не знал себя. Кем я был без этого демона, этой силы, этой обреченности?

Мысли и эмоции Этеррана трепетали на краю сознания, его темное присутствие контрастировало со словами Тори.

«Молчи! — я бил по груше, а она была крепкой, подобранной Аароном. — Молчи! — еще удар, костяшки вонзились в толстую кожу. — Молчи!».

Он все еще был там. Всегда там. Никогда не уходил.

Порой он был таким тихим, что я почти забывал о нем. Он впадал в какой-то транс, и его разум становился очень-очень тихим. Пока я был спокоен, он дремал, и я был свободен от него. Он мог спать так три недели, но постоянно следил за моим состоянием разума, и это вызывало напряжение.

Выхода не было. Десять лет я боролся с ним, боролся за власть, за отдельные эмоции, за расстояние, за тишину, за покой. Я так устал.

«Как и я».

— Молчи, — прохрипел я, ударяя по груше. Молотя ее. Теперь мои мышцы пылали, и я был рад боли. — Ты никогда не оставлял меня одного.

«Как я могу?».

— Усни.

«Я не могу, когда ты такой».

Я ударил по груше еще раз.

«Ты даже не пытаешься».

«Нет, — ненависть пронзила меня. — Я больше не буду спать, Эзра. Пока это не кончится».

Гнев пылал во мне, сменился холодным отчаянием. Сообщение Тори было огоньком во тьме, но она не была серьезна. Может, она думала, что чувствовала это, но она видела лишь мельком, каким кошмаром я был.

— Тогда я закончу это сейчас, — прорычал я. — Я покончу с этим.

Этерран задел мой разум своим, наши мысли терзали друг друга.

«Врешь. Ты не хочешь умирать».