Но мне действительно не хотелось рушить хотя бы эту видимость праздника. Тогда как все настойчиво вынуждали меня это сделать. Или же в моем теле опять пробудились гормоны остервина.
Мама бутылку не переставила. Пришлось самой приводить стойку в порядок.
— Давно ты употребляешь алкоголь? — она стрельнула глазами в Аска и перевела взгляд на бар.
— Он тут не при чем, — расшифровала я ее мимику. — Кстати, помните, как ваша дочь забежала к вам на работу с маленьким подарком в честь первого анонса «Небесных садов»? Где-то за полторы декады до папиного Дня Рождения.
Мама нахмурилась, поджимая губы:
— Разве ты не оставила вино в офисе?
— Да, оставила, — я рефлекторно задышала на четыре-девять. — После того, как проторчала в этом самом офисе до половины восьмого вечера. И тогда у меня еще были хоть какие-то иллюзии на ваш счет: что вы помните о назначенной встрече, но произошли абсолютно непредвиденные обстоятельства, требующие вашего срочного руководства.
Пусть секретарь и сказала мне прямо, что они всего лишь тестировали что-то на внешнем полигоне, не хотелось ее подводить. Папа любил искать крайних и виноватых в своих ошибках.
— Вот, с тех пор и употребляю алкоголь, — последняя бутылка со звоном вошла на свое положенное место.
— Но мы…
— Мам, можно кое о чем попрошу? Всего об одной вещи, — я вздохнула, прерывая ритм. — Если не собираетесь выполнять обещания, прошу, не надо продолжать врать. Это куда обиднее, чем честно сказать: «у нас планы». Все понимаю: вы увлечены, и никуда от этого не деться. Но не надо делать вид, что вы продолжаете интересоваться нами с Аском.
У мамы немного задрожали губы. Я сжала ее ладони своими.
— Еще раз: я все понимаю.
— Солнышко мое, ты ошибаешься, — она обняла меня прижимая к груди. — Мы тебя очень-очень любим.
— А Аска? — спросила я ехидцей.
— И Аска, конечно же!
Я подманила брата рукой, заключая в обнимашки.
Кажется, мама начала тихо плакать. Наверное, от усталости.
— Мамуль, ты чего?
— У нас так много всего произошло за это время. Но вы оба так изменились. Настолько… — она всхлипнула.