Голоса на похоронах

Выстрелов было два. В воздухе висела туманная дымка. Негритянка у входа в клуб пропала. Прохожих не было. Солнечный свет был каким-то мутным. Стояла тишина, если не считать выстрелов. Джо и двух затяжек не сделал: сигарета так и оставалась у него меж пальцев, дымок от нее медленно вился к небу, вот только неба-то в Лондоне и не увидишь. Мимо, трепеща крылышками, пролетел мотылек. Кирпичные стены. Большой Ветряк, пешеходная улица. Шум уличного движения доносится от Шафтсбери-авеню, но приглушенно, как голоса на похоронах. Под ногами пролетел обрывок газеты. Кто-то с помощью распылителя краски изобразил 7/7 чуть подальше на стене, в той стороне, откуда приближались трое мужчин. Джо видел черные туфли, лиц он не видел. Позади него открылась дверь, на улице показался, ничего не замечая, Мо со словами:

– Я вам бесплатно отдам… если вы застряли, пытаясь отыскать мадам Се…

Выстрелы, три на этот раз. Один попал лысому в голову. Джо развернулся, как в замедленном кино, руки его тянулись за полосками света. На улице выстрелы звучали очень громко. Взорвалось стекло в каком-то окне. Внутри закричали. Стекло разлетелось от точки взрыва, осколки полетели по воздуху, преломляя на лету свет. Возникли мгновенные радуги. Мо падал всем телом, будто в воду. Сигарета по-прежнему, как приклеенная, торчала у Джо меж пальцев.

Подбей бабки. Повернись. Мо все еще падал, падал, до земли было далеко, тело его тянулось за светом, словно раскрашенный дым. Приближались трое, трое с оружием, Джо оказался в ловушке-треугольнике между «Розовой киской», театром «Ветряная мельница» и Марксовым пабом. Подальше над дорогой торчал указатель: «Книжный магазин». Мо рухнул на землю, и Джо подумал: «Странно». Крови не было. Время ускорилось, и он пошел, шатаясь, а те трое подходили ближе, двое окружали, отрезали ему путь, а третий встал где стоял. Джо увернулся от удара, брыкнулся, услышал, как всхрипнул от боли напавший. Кто-то выругался. Рукоять пистолета достала голову Джо, и он отшатнулся, ударился о заграждение и упал. Земля приняла его очень жестко. Тело Мо возвышалось над плоскостью улицы. На лице Мо, обращенном к Джо, двигались бледные тонкие губы. Шепот. Джо старался расслышать.

– Один из нас…

Глаза закрылись. Губы вытянулись в полоску. Лицо, похожее на поверхность астероида, уходило в темень космоса. Пропадало. Чьи-то руки добрались до Джо. Он отбивался от них. Откуда-то донесся крик:

– Не глушите его!

Боль кольнула в затылке. Подумал: «Слишком поздно».

Канул в черноту.

Забыть этого сыщика

Действия бросают вызов смерти. Он был в сознании: понимал это, но не вполне. Витал где-то в пространстве между полным бодрствованием и сном. Случайные проявления бессмысленного насилия. Один из нас. Один из нас.Только то и чувствую, что вкус самолетной еды. Теперь этот вкус мне отвратен. Через щелки полузакрытых глаз: улица Большого Ветряка. Возле «Розовой киски» стоит, скрестив руки на груди, девица, волосы у нее такие же блондинистые, как у той негритянки, что раньше стояла. Ангел христианского милосердия рассматривал его сверху. Джо застонал.

Потонул во мраке.

Снова очнулся. Подвешенным в ярком белом мире. Почва под ним мягкая, воздух ароматен: дезинфекция, пот, пачули. Пот его собственный. Мир мягок, как постель. Сквозь щелки полузакрытых глаз: его клиентка, наклоняется к нему, ее лицо заполняет весь его кругозор. Губы плотно сжаты, глаза распахнуты. Голоса поодаль: тихо, осторожно. Что-то у него в руке. Датчик какой-то. «По-моему, он что-то сказал. Он сказал что-нибудь?» – и провал.

Когда он очнулся, на улице было темно, куча японских бизнесменов в темных костюмах толпой валили в «Розовую киску». Он опять застонал и почувствовал свой затылок: там была большущая, болезненная шишка. Он моргнул, раз, другой, попробовал сесть.

– Простите, я вас там не заметил… – Человек, толкавший перед собой магазинную тележку, поспешил прочь с изумленным выражением на лице.