И ведь даже не засмущалась ни разу. Я не могла поверить, что все происходит на самом деле.

— Не заслужила, Дашка! — рыкнул Воронов, но как-то не очень сердито. Произнес с ворчливым достоинством: — После зумбы и твоих подруг я у тебя даже спрашивать ничего не должен, а просто окольцевать и поставить перед фактом, нравиться тебе или нет.

Я продолжала молчать и смотреть на него.

Он что, простил мне обман? Неужели и правда… вернулся?

Или я сплю?

Видимо, сомнения настолько явно отразились на моем лице, что Андрей выдохнул, опуская плечи и пряча руки в карман пальто:

— Ну что мне, самому кашу готовить, Даш? Снова? Знаешь ведь, что только испорчу.

— Н-нет, не надо кашу, — кажется, я очнулась. — Я приготовлю что-нибудь. Й-я быстро!

— Уж постарайся. Я намерен долго на тебя злиться.

— Долго?

— Очень долго!

Но почему-то сойти с места оказалось трудно. И не только мне. Так и стояли молча, глядя друг на друга по-новому, уже честными взглядами.

— Степан! — неожиданно позвал сына Андрей, наконец первым нарушив молчание. — Хватит подслушивать, иди сюда!

Дверь детской открылась, и Степка тут же высунул из комнаты в коридор рыжую голову.

— Что, дядя Андрей? — звонко спросил.

При слове «дядя» Воронов поморщился, но я скорее ощутила это, чем увидела. Просто в какой-то миг дернулась жилка на смуглом виске и сжались губы.

— Одевайся, только быстро. Жду три минуты или уезжаю сам.

— Ага! Я сейчас!

И ни одного лишнего вопроса от сына или возражения. Забегал по коридору, закрутился юлой в прихожей, натягивая куртку, шапку и сапоги. Мне осталось только удивляться — Степка в жизни так быстро не собирался.

И наконец вытянулся стрункой возле Воронова, широко улыбаясь щербатым ртом.