См. об этом, например: A History of the University in Europe. Volume 2: Universities in Early Modern Europe (1500–1800) / Ed. by H. Ridder-Symoens, W. Rüegg. Cambridge: Cambridge University Press, 1996. P. 359–361.
200
201
Здесь очевидным образом наблюдается сдвиг в наполнении понятия. От экстерриториальности и юрисдикции – к обеспечению условий свободы учения (Lehrfreiheit) и обучения (Lernfreiheit).
202
Точно такими же правами обладали и другие институты, например профессиональные гильдии и города.
203
Напомним, что в российской истории XVIII–XIX веков диплом об окончании Университета «делал другим» выпускника не только внутри внутриуниверситетской корпорации, но и в государственной табели о рангах. А Н. С. Суворов вспоминает распространенный в средневековой бурсе обряд «снятия рогов» (Depositio Cornuum). «Идейная подкладка обряда состояла в том, что субъект, вновь вступающий в университет, раньше живший на воле, как полевое животное (pecus campi), или как дикий зверь с рогами, должен быть освобожден от этих рогов, должен <…> совлечь с себя ветхого Адама и приобщиться к культурной университетской жизни, сделаться студентом» (
204
205
Я ни в коем случае не хочу быть принятым за критика прикладных исследовательских проектов, которых – по крайней мере, в социальных науках – подавляющее большинство в современном Университете. Я просто еще раз подчеркиваю связь гумбольдтовского Университета и «чистой» науки как механизма воспроизводства и схемы личного развития, так и лежащего в ее основе критического мышления.
206
207
208
209