— Вас ему надо благодарить, Дмитрий Иванович. Кабы не вы… Только вот вы еще удумали — басурмана по имени величать. И имя еще такое, словно чихаешь. Скажешь такое пару раз и действительно простудишься. Назвали бы его лучше Пятницей. Вы же его аккурат в пятницу в седле привезли. Куда как лучше имечко! И человек был хороший, хотя и туземец. Верный и честный…

— Прямо как ты! — подтрунивал Басаргин. — Так у меня уже есть один Пятница — Федор Новиков.

— Скажете тоже! — обижался Федор, который втайне примерял к себе роль Робинзона Крузо. — Тот все-таки людоедом поначалу был. Что же, я на людоеда похож?

— Как же не похож, Федя? — поручик любил его поддразнивать. — За что ты, к примеру, людей поедом ешь?

— Это каких же людей?

— Ахмаза того же. Казаков вот ругаешь.

— Так варвару этому еще до человека столько, как от Терека до Петербурга. А казаки — те же абреки, только говорят по-нашему, притворяются. Тоже туземцы, разве что людей уже не кушают, отвыкли.

— На тебя не угодишь, — махал на него рукой Басаргин. — Шел бы ты, Федя, прочь. Возьми, вот, сапоги лучше почисти.

Скоро Ахмаз уже сам выходил во двор, потом, правда, еле добредал до своего тюфячка. Федор уже меньше ругался на «нехристь дикую», а однажды пришел со двора, чему-то усмехаясь и приговаривая непонятно:

— Берцини яс! Эх, ясонька!

— Это ты по-каковски гутаришь? — поинтересовался Басаргин, который полулежал на оттоманке в ожидании обеда.

— По-ваварски. Ахмаз научил.

— И что же это означает?

— «Красивая девушка», Дмитрий Иванович. Дочка хозяйская Агашка — как есть берцини яс! По нашему — баская ясонька. Похоже… Попросил вот у нее немного муки, посмотрел: вылитая берцини яс.

— А ты языковед, Федька…

— Все вы меня обзываете! То людоедом, то языкоедом, — ворчал слуга, накрывая на стол. — А я с голоду буду умирать, а язык говяжий есть не буду. Как их люди едят, да еще похваливают. Не пойму я этого вкуса! Длинный, серый… Тьфу, нечисть!..

Вечером поручик застал другую картину.

В углу на тюфячке сидели голова к голове Федор с Ахмазом. Перед ними лежал раскрытый «Робинзон Крузо».

— Вот, Ахмаз, гляди, — говорил Федор, тыча пальцем в гравюру, — это Робинзон охотится на горных козлов.

— Ва! — с чувством выдыхал горец, что-то еще говорил со множеством «х» и «щ».