Чита закрыла лицо руками и разрыдалась.

— А насчёт рвения твоего… Читуль, приходи в любое время! Мы всегда тебе рады.

— М-миш…

— Не начинай!

Дядёк привстал со скамьи и шагнул к воеводе.

— Послушайте, Михаил, разве ж можно так? Неужели…

— Так! — прервал Дядька воевода. — Не митингуй, старый! Этот вопрос решаю не я. Но если по мне, то я этого клоуна с радостью отсюда куда угодно отправлю. У него на роже написано: «Я — проблема!» Давай, Плесень, вылазь!

Воевода за плечо выдернул Славку из комнаты.

Как морковку из рыхлой грядки…

И снова его толкали в спину.

И снова чередовались под его ногами жёлтые и коричневые кирпичики — бесконечная шахматная доска. Пешка шла на съедение к Королеве. А за спиной в полутёмной комнате «общежития» остались плачущая Чита и что-то бормочущий в бороду Дядёк — единственные на всём белом свете близкие ему люди. И не только они. За спиной оставался очередной кусок его жизни. Всё как в любимой песне артельщиков:

Чем дальше уходили они от общежития, тем тяжелее давался Славке каждый шаг. Всё, о чем он теперь мог думать — лоснящееся лицо клетчатого, его жадный похотливый взгляд, мерзкая сладострастная улыбочка. Возможно ли такое, что и эта страшная перспектива не станет конечной точкой на его пути? Неужели и вправду это падение бесконечно и наступит момент, когда он сможет привыкнуть и к роли игрушки для извращённых утех богатого мужеложца?

Время — знатный штукатур?

Нет-нет! Не всякую прореху можно замазать штукатуркой! Есть такие проломы, в которые утягивает всё! Всё! Всю жизнь утягивает без устатку. Он не сможет! Даже если это ещё не последняя ступень, он больше не сделает ни шагу по этой лестнице вниз!

Славка почувствовал, как разом навалилась усталость. И это было не утомление натруженных мышц, но изнеможение перенапрягшейся души, когда уже невозможно сопротивляться единственному довлеющему надо всем желанию — успокоиться. Раз и навсегда.

Он остановился, несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул и медленно развернулся:

— Ты!

— Не ты, а вы! — проскрежетал Михаил, озадаченно разглядывая Славку. — Чо встал?!

— Ты толстого Эжена убил!

Славка блефовал. В том, что это сделал именно воевода, он вовсе не был уверен. Но это было и неважно. Всё уже было неважно, кроме необходимости вывести великана из себя.