Не все готовились, как вы. Не у всех есть ваши знания. Не у всех сила воли или целеустремленность, как у вас. Не все подписались на такую жизнь!

Вот почему нужно быть терпимым и даже великодушным по отношению к людям. Все остальное несправедливо. А также непродуктивно.

В 1996 году New Jersey Nets обдумывал варианты с выбором на драфте[218] будущей суперзвезды Коби Брайанта[219]. Клубу потребовалось отправить его после тренировки на Западное побережье. В команде тогда проводили политику бережливости, и молодому игроку взяли билет в эконом-класс. Шесть часов полета через всю страну! И Коби этого не забыл. Псевдоэкономия стоила Nets шанса заполучить одного из величайших баскетболистов в истории[220].

Сам Коби всю карьеру противостоял этой проблеме в той или иной версии. Он был одним из самых требовательных и преданных своему делу игроков, когда-либо выходивших на баскетбольную площадку. Но ему было трудно принять, что не все игроки «могут быть Коби». В реальности же многие из них и не хотели быть Коби. Подхлестывая, как себя, он часто загонял их, а в других случаях (как случилось с Шакилом О’Нилом) — отталкивал, лишая себя талантливых партнеров, способных обеспечить ему еще как минимум один или даже два чемпионских перстня.

Ранее мы говорили о сохранении хладнокровия. Почти наверняка основная причина гнева успешных или талантливых людей заключается в том, что остальные не соответствуют их требованиям: почему они не понимают? Это же так просто! Почему не могут сделать то, что им показали? Почему они не могут просто быть такими же, как мы?

Да потому что они — не мы!

Даже если бы они были нами, справедливо ли ожидать от них того, на что они никогда не подписывались?

Друзья Ганди ценили его доброту — он не осуждал чужой выбор или менее строгую жизнь[221]. «Думаешь, если ты такой уж святой, так на свете больше не будет ни пирогов, ни хмельного пива?» — спрашивает сэр Тоби в пьесе Шекспира «Двенадцатая ночь»[222]. Пускай развлекаются. Пускай себе живут и делают что хотят. Вам достаточно беспокойства о собственной судьбе. Не вам пытаться изменить других.

Будьте сильным, вдохновляющим примером — этого достаточно. Старайтесь сопереживать. В преддверии войны в Персидском заливе Колин Пауэлл[223] скрывал от сотрудников, что ночует в кабинете. Бремя ответственности лежало на его, а не на их плечах. Он не хотел даже намекнуть, что им следует сравняться с ним в жертвенности.

Один из секретарей Линкольна восхищался, что президент «никогда ни от кого не требовал совершенства; для других он даже не настаивал на высоких стандартах, которые установил для себя».

Дисциплинированность заразительна. Мы можем быть достаточно сильными, чтобы признать: только мы должны жить в столь суровых условиях.

Дисциплина — наш крест. Марк Аврелий узнал от Антонина, что попытка избавиться от собственных недостатков — достаточно тяжелая работа, занимающая всю жизнь. Никто из нас не совершенен настолько, чтобы тратить много времени на мысли о других людях: на сомнения в их смелости, придирки к привычкам, попытки подтолкнуть их к раскрытию своего потенциала. Нам ведь самим предстоит еще очень многое.

Осознание этого не только смягчит нас, но и сделает более понимающими.

И королева Елизавета, и ее муж Филипп были строги к себе и верили в свой долг — настолько, что это могло отвратить их детей от этой концепции. Однако королевская чета смягчала требования в отношении членов семьи.

Лучше следовать примеру Катона и Марка Аврелия. Катон не руководил своим братом Цепионом — он любил его. Марк не затыкал нос, имея дело со своим братом по усыновлению Луцием Вером, — он искал в нем то, что любил и ценил и чего не было у самого Марка. А пороки? Марк использовал слабости брата, чтобы совершенствовать себя. Оба стали лучше благодаря тому, что были друг у друга: общие взгляды и привязанность обогатили обоих.

Это и есть высший план: дополнить самодисциплину состраданием, добротой, пониманием, любовью.

Результатом умеренности должны быть не одиночество и изоляция — это был бы действительно горький плод. Превосходство — это не оружие, которое можно использовать против людей. Для невоздержанности такого рода у нас есть слово «эгоизм».

Другие люди предпочтут жить по-другому. Они могут нападать на нас за наш выбор — из-за неуверенности или невежества. И вполне могут получить вознаграждение за то, что мы считаем отвратительным или недисциплинированным. И что? С этим придется разбираться им, а нам — игнорировать.

Мы сейчас находимся на пути самореализации. Мы оставляем чужие ошибки их создателям и не пытаемся сделать всех нашей копией. Представьте, что мы преуспели в этом. Мир не просто поскучнел бы — людей, у которых можно учиться, стало бы намного меньше!

Чем лучше у нас получается, тем добрее мы должны становиться и тем благожелательнее смотреть на другую сторону.