Город Каламос находился на восточном побережье острова. Мы подошли к нему ранним вечером. В маленькой гавани рядом с рыбачьими лодками стояло несколько яхт. Пара таверн и ресторанчиков на набережной обслуживала прибывавших с моря, но сам остров был совсем небольшим и почти незаселенным. Мы пришвартовались, и Димитри сошел на берег, чтобы узнать, где живет Грегори. Через час он вернулся и сообщил, что старик проживает со своей сестрой в нескольких милях отсюда, но каждый вечер приходит в город, чтобы посидеть в одной из таверн.

Я дождался, когда стали сгущаться сумерки и люди начали устраиваться за столиками на набережной, после чего отправился искать Грегори. Старик говорил по-английски и, по словам Димитри, всегда был молчаливым, поэтому я пошел один. Во всяком случае, я с удовольствием ухватился за возможность хотя бы ненадолго избавиться от Димитри: мы весь день старались избегать друг друга.

Я легко нашел нужную мне таверну и еще на подходе к ней увидел старика, сидевшего за столиком во дворе и с отсутствующим взглядом смотревшего на море. Перед ним стоял пустой стакан. В его лице осталось что-то знакомое, хотя я не видел Грегори много лет. Ему было за семьдесят. На голове во все стороны торчали пучки седых волос, словно его подстригли садовыми ножницами.

– Грегори? – обратился я к нему.

Он посмотрел на меня, один глаз у него был весь в красных прожилках, а зрачок выглядел молочно-белым.

– Ты кто? – подозрительно спросил он хриплым от многолетнего курения голосом.

– Я Роберт Фрэнч. Ты работал у моего отца.

– У твоего отца? – Его взгляд застыл в легком замешательстве.

– Да, Джонни Фрэнча.

Он начал припоминать, и его лицо стало медленно меняться.

– Ну да, Джонни. Я много лет работал на него, – он вдруг резко помрачнел, – пока он не отослал меня сюда. – Грегори что-то пробормотал по-гречески и поднял свой стакан, но, вспомнив, что тот пуст, раздраженно поставил его со стуком обратно на стол. – Чего тебе от меня надо? Тебя что, отец послал? – Он оглянулся по сторонам, вызывающе вытянув шею, будто ожидая в любой момент увидеть отца. – Наверное, послал тебя, чтобы ты уговорил меня вернуться, так? Я же знаю, что ему одному не управиться!

– Отец не посылал меня. – Мне даже в голову не приходило, что Грегори может не знать о его смерти. – Слушай, можно, я угощу тебя? – Я махнул официанту и заказал себе пиво, а Грегори чего он захочет. Правда, при этом я подумал, что потребуется немало времени, чтобы разговорить его.

Я пододвинул себе стул, а он, присмотревшись повнимательнее, погрозил мне пальцем:

– Теперь я тебя вспомнил. Твой отец брал тебя с собой, когда ты был еще совсем мальчишкой.

– Точно.

– Я все помню, – повторил он. Он закурил, чиркнув спичкой в коротких узловатых пальцах. Официант принес наш заказ, налив Грегори узо из бутылки, которую я попросил оставить на столе. Грегори залпом выпил свой стакан. – Много пью, больше, чем следует.

– Хотел сообщить тебе, – сказал я, когда он потянулся за бутылкой, – мой отец умер.

Старик замер, не донеся стакан до рта:

– Умер?

– Да. Больное сердце, – добавил я, не желая вдаваться в пространные объяснения.