Девушка улыбнулась, а я последовал за Рики. Мы шагнули в прохладу веранды, отошли в угол, где громоздились коробки с пирожными, бутылки, закуски. Рики обратил на меня взгляд, такой же жесткий, как крахмальный воротничок его рубашки.

– Что вчера произошло?

– Старый приятель объявился… – ответил я.

– Очень смешно. Шан сказала, дело было в «Темпле». Ты разгромил бар.

Я кивнул.

– Ей пришлось упрашивать хозяина, чтобы не вчинил тебе иск.

Я промолчал.

– Она могла пострадать.

– Знаю.

– Она думала, ты съехал с катушек.

Я ответил не сразу.

– Знаю.

– Я думал, у нас уговор, – сказал он тоном маленького мальчика, копирующего родителей-бизнесменов. Мне стало его жаль.

– Шан сказала, что ты показал ей фотографии. Несмотря на уговор, – сказал я. Рики покраснел. – Это хорошо. Значит, не со лжи начинаешь совместную жизнь. Я здесь, потому что Шан просила прийти и потому что я перед ней в неоплатном долгу. Но я с тобой согласен. Она могла пострадать. Я исчезну из ее жизни, но потому, что я так решил. И через десять лет вы будете счастливы вместе не потому, что ты шантажировал ее бывшего. Позаботься о ней. – Я спустился с крыльца. – Вряд ли мы еще увидимся…

– Погоди, давай выпьем. – Рики достал бутылку шампанского из ведерка со льдом.

Я покачал головой и направился к выходу.

– В пятницу ночью она с тобой была?

Я остановился:

– В пятницу ночью я сидел в камере, приятель.

– Ну, значит, в субботу утром. Ты понял, что я имею в виду.