– Да, еду за Арианой. У тебя нет желания что-нибудь мне сказать по этому поводу?
– Вроде, нет.
– Эльвира, ну почему? А что, если я попаду в беду из-за твоей скрытности? Ты ведь наверняка очень много знаешь про тех людей, к которым она попала! Чего от них можно ждать?
– Ты что, ненормальная? – удивилась Эльвира, – разве тебе неизвестно, чего от них можно ждать? Впрочем, повторяю – тебя это не касается. С тобой – Мельников.
– Ты права, – с печалью сказала Рита, – тогда последний вопрос: ты не пошутила на счёт того, что стала бы проверять эту информацию? Ну, из текста?
– Конечно, стала бы. Это любопытная информация. Текст написан бездарно, значит – правдиво. Ой, извини! Я слышу за дверью шаги врача. Наверное, он собрался меня смотреть. Желаю удачи.
– Тьфу на тебя! – внезапно взорвалась Рита. Она с чудовищной силой нажала на кнопку сброса, будто мобильник был виноват. Сунув его в куртку, она напала на Мельникова:
– Ты – баба! Всё растрепал!
Мельникову было не до неё. Он гнал по Садовому, иногда наклоняя стрелку к ста тридцати. Те, кого он грубо подрезал, ему не сигналили, словно чувствуя исходящую от него угрозу.
– Не всё я ей растрепал, – бросил в ответ Мельников и включил прикуриватель, – сказал я ей только то, что необходимо было сказать. Мы едем туда, откуда, возможно, и не вернёмся.
– Ну, и отлично! – махнула Рита рукой. Но вскоре она почти успокоилась и решила даже поспать. Мельников её растолкал через пять минут.
– Приехали, вылезай.
Рита молча вышла и выпустила Тумана. Пёс был не прочь погулять, но Рита решительно пристегнула к его ошейнику поводок и двинулась с ним к подъезду. Мельников шагал рядом. Код Рита знала. Войдя в подъезд, мужчина и женщина посмотрели в глаза друг другу и поднялись на пятый этаж пешком. Туман всё обнюхивал. Когда Рита вдавила кнопку звонка, он насторожился.
За дверью долго молчали. Потом спросили:
– Кто там?
– Это я, – ответила Рита. Димка открыл. Туман молча бросился. Он всегда атаковал молча.
Глава двадцатая
Белый ферзь попал в окружение. Ариана, пытаясь его спасти, металась по всей доске верхом на коне. Этот конь один у неё остался, кроме несчастного короля и ферзя. Две пешки, конечно, были не в счёт. Их зажали в клещи. Однако, и королю грозила опасность. Ему два раза уже объявляли шах. Ариана вспомнила вдруг о том, что так и не отдала Дроздовой две книги про шахматную теорию. Очень стыдно стало Малявке, очень обидно. А впрочем, стоило ли всерьёз горевать по этому поводу? Так ли были необходимы Дроздовой эти две книги? Ей всё всегда удавалось. Она привыкла считать, что жизнь – это шахматы. А воспоминания, на взгляд Риты, должны напоминать море разнообразных и разноцветных цветов. Не все из этих цветов могут быть эффектными, яркими, но приятно пахнуть обязан каждый цветок. Малявка не понимала, как можно сравнивать жизнь с шахматной доской, если сами шахматы далеко не всегда являются таковыми? Разве шальную Ритку ещё ни разу не били по голове, когда начинала она выигрывать? Не сбивали её со стула, не угрожали сделать её законченной наркоманкой? Даже не смешивали фигуры? Как-то не верилось.
Накануне, во время ужина, часть которого привезли курьеры из ресторана, Аля скромно заметила, что неплохо было бы поскорее, прямо сейчас, поставить на стол баночек пятнадцать грибов. Миша покачал головой, однако Иванко и Радомир сочли это пожелание обоснованным. Симпатичная худенькая девчонка по имени Хадижат бегом принесла из погреба две стеклянные банки, наполненные грибами. Эта девчонка Малявке весьма понравилась, потому что она всё время молчала, слушалась и играла с большой кавказской овчаркой. Кавчарка – мрачная и огромная, как медведь, жила во дворе. Свободно по нему бегала. Спала в будке. Звали собаку Хорс. Это был кобель.