– Вы, Ариана Феликсовна, полнейшую ерунду изволите городить, – заметил священник, дав Ариане высказаться и отдышаться, – такой теории нет. Да и быть не может. Ребята просто спросили меня, с кем, по моему мнению, боролся Иаков ночью – с Ангелом или же с самим Господом Богом? Этот вопрос вызывает споры уже в течение сотен лет. Я высказал своё мнение и открыл Женевскую Библию, чтоб прибавить к собственным аргументам аргументацию протестантских теологов. В данном пункте мы с ними сходимся.

– Ну, и кто этот обозначенный словом «Некто», с которым почти на-равных боролся в ночи Иаков? – полюбопытствовала Малявка, – Ангел? Или Господь?

– Конечно, Господь. Иаков боролся с Богом.

У Арианы перехватило дыхание. Но священник не дал ей заговорить. Барабаня пальцами по столу, он мягко, но убедительно продолжал:

– Вы, конечно, знаете как историк, что Иисус перевёл древний иудейский Закон на духовный уровень. Он взрастил новую религию из неимоверных и благодатных глубин. Корни христианства – в Ветхом Завете. Помня пример Иакова, мы имеем все основания сделать вывод, что христианство – в отличие, например, от ислама, предполагает возможность острой дискуссии с самим Богом. Да, с Богом можно не соглашаться и спорить с ним, если несогласие зарождается в чистом сердце. Как раз поэтому …

– Можно мучить и убивать? – с гневом перебила Малявка, – но только с чистой душой, ради миролюбия? Вы, должно быть, сошли с ума? Или Достоевского не читали?

– Позвольте договорить, – снова улыбнулся священник, – вы горячитесь. А зря. Я хотел закончить следующими словами: как раз поэтому Иисус сказал, что чистые сердцем Бога узрят. А разве чистое сердце при очень несовершенном рассудке может не возроптать, когда происходит видимая несправедливость? Разве наивному человеку покажется справедливым, к примеру, то, что один безгрешный взошёл на крест ради миллиардов грешников, так и не оценивших его поступок? И разве двадцатилетних парней, воспитанных в лоне патриотизма и православия, может не возмутить тот факт, что наша планета должна сгореть в ядерном огне только потому, что одной девчонке стало известно, где зарыт гроб с телом Чингисхана?

– Золотой гроб, – вставила Малявка, – я почему-то убеждена, что их чистые сердца с особенной силою взволновало именно это.

Священник хотел ответить и даже весь подался вперёд, но злая Малявка жестом велела ему помалкивать и опять возвысила голос:

– Я знаю, что вы мне скажете. Вы, конечно, скажете мне, что вплоть до последних дней ничего не знали о волховании и убийствах, которыми занимались ваши духовные сыновья. Ещё вы мне скажете, что убийцы пойдут под суд, что вы это гарантируете и лично этим займётесь, так как возмущены не меньше меня. Но я не поверю.

– Отчасти будете правы, – пожал плечами священник, – про волхование я действительно знаю уже давно. Я ещё полгода назад объяснил ребятам, что это есть сатанизм и токсикомания, что заглядывать в будущее при помощи тёмных сил, или просто бесов – это великий грех. Я лично сжёг книги, в которых эти глупцы нашли руководство к действию. А вот что касается уголовщины …

– Извините, – опять прервала Малявка, – мне очень хочется уточнить у вас кое-что. А вы-то чем руководствуетесь, одаривая одно высокопоставленное лицо мудрыми советами? Ведь они, действительно, очень мудрые. Слишком мудрые. Неужели вы сами, святой отец, ни разу не заглянули в будущее? Конечно, я далека от мысли, что вы заглядываете туда при помощи тёмных сил, или просто бесов. Но, может быть, вы проделываете это при помощи светлых сил? Ну, например, ангелов?

– А вот что касается уголовщины, – продолжал священник, будто и не услышав Малявку, – то я действительно ничего не знал об убийствах вплоть до вчерашнего дня. И узнал случайно. Не буду говорить, как. Это ни к чему. Теперь – про ответственность. Вы ошиблись, дитя моё. Я не стану вам гарантировать, что убийцы нескольких Ариан и этой несчастной женщины, Жанны, пойдут под суд. Я, по крайней мере, не донесу на них.

– Как же так? – ахнула Малявка, – ведь вы – честный человек! Вы, можно сказать – не только духовное, но и государственное лицо! Ваш долг – соблюдать закон!

– Господь дал мне право не соглашаться даже и с Ним – конечно, не доводя ситуацию до греха. А вы про закон! И, кстати, закон вовсе не обязывает стучать, простите за грубое выражение. Тут уж дело касается совести.

– Любопытно! И что подсказывает вам совесть? Что полоумные наркоманы, садисты и палачи должны продолжать разгуливать на свободе?

– Типа того.

Ответ поразил Малявку – не только сущностью, но и сленговой своей формой. Как странно было услышать вульгарное молодёжное выражение от священника с бородой, который обдумывал каждое своё слово! Но, впрочем, он сразу же вернулся в своё привычное амплуа.

– Вы удивлены? Объяснюсь. Тюрьма их погубит. Тем более, это будет пожизненная тюрьма. Они не раскаются в её стенах.

– А на свободе они, конечно, раскаются!