В последнее время жизнь не оставляла места для живописи, и теперь Ник понял, как многого ему недоставало.
– Разложи вещи и можешь помочь мне, – объявила Эмили, поднимаясь. – Караваджо или кто еще, но выбросить виноград я никому не позволю.
Ник уже знал, что будет считать дни, пока не увидит картину вблизи, вживую, прекрасную, как и в день ее завершения. И вместе с Эмили.
– Каждого иногда кусает ящерица. Важно то, что случается потом.
Глава 5
– Зачем тебе это надо?
Вопрос показался ему странным.
– Такая у меня работа.
– И больше тебя ничто не интересует? Ни цель, ни цена?
Рафаэла все еще сидела на скамейке и, похоже, не собиралась подниматься. Вдалеке прозвучал гудок отходящего от пристани вапоретто.
– Такая у меня работа, – повторил Фальконе.
– Но зачем? В квестуре слушать тебя никто не станет. Не захотят. Да и твои коллеги… Ты уже рассказал им?
– Нет. Хотел сначала поговорить с тобой.
– Джентльмен всегда джентльмен, да? – Она усмехнулась.
– У меня есть улика. Я получил ее от тебя. Рубашка с монограммой Мэсситера и кровью Беллы. Во втором образце ДНК, полученном из пота, отсутствует Y-хромосома. К сожалению, результат Тереза получила слишком поздно, буквально за несколько минут до смерти Мэсситера, так что воспользоваться им мы уже не успели. ДНК без Y-хромосомы – это женская ДНК. У нас нет твоего образца, но готов держать пари, что совпадение будет полное.
– Ничего удивительного, ведь стиркой в доме занималась я. Причем многое стирала вручную.
– Тогда…
Такой возможности Лео Фальконе, к сожалению, не предусмотрел и теперь вдруг осознал, что за время пребывания в больнице потерял былую цепкость. И все же один факт еще оставался. Факт, который нельзя опровергнуть.
– Я попросил Терезу принести рубашку. Монограмма вышита вручную, что довольно необычно для человека, покупающего рубашки дюжинами, даже от самых лучших портных. Здесь же крой выдавал массовую продукцию. Такую мог носить Уриэль, но не богатый англичанин.
Рафаэла посмотрела на него с интересом, но ничего не сказала.