– Его мнение на настоящий момент!

Я склоняю голову и замолкаю.

– Простите, Ваше Величество, простите меня! – Дадли приходит в себя. – Просто странное возникает ощущение. Стоит Сеймурам, Кранмеру и мне отлучиться от двора хоть на пять минут, как старые церковники одолевают короля и мы возвращаемся к тому, с чего начинали. Вы можете что-нибудь сделать?

– Меня к нему даже не пускают, – отзываюсь я. – Я не могу ни за кого попросить, потому что не вижусь с ним. И я боюсь того, что они там говорят обо мне.

Он кивает:

– Я сделаю все, что в моих силах. Но, возможно, вам следует ограничить свои исследования и переводы.

– Я отослала свои книги, – горько говорю я. – Видите пустые книжные полки? И записи тоже.

Я надеялась, что Джон скажет, что не было нужды опустошать мою библиотеку, но он просто спрашивает:

– А проповеди и обсуждения?

– Мы слушаем только священников короля, и их проповеди точно скучнее скучного.

– На какие темы?

– Женского послушания, – сухо отвечаю я, но даже это не заставляет его улыбнуться.

Хью Латимер, вызванный для допроса Тайным советом, признает, что несколько раз проповедовал у меня. Это сложно было отрицать, поскольку жены некоторых членов Совета, а иногда даже сами члены Совета на них присутствовали. Он не соглашается с утверждением, что говорил что-либо, содержащее ересь, как и с тем, что пропагандировал реформацию церкви. Он заявляет, что проповедовал только Слово Божье, согласно нынешнему учению Церкви. Его отпускают, но на следующий день арестовывают еще одного проповедника, приходившего к нам, – доктора Эдварда Хрома, которого обвиняют в отрицании чистилища. В этом ему приходится сознаться. Конечно, он отрицает существование чистилища. Если б тот же вопрос задали мне или любому человеку, обладающему хоть каплей разума, то мы не смогли бы найти доказательство существования подобного места. Рай – да, сам Господь говорил о нем, ад – тоже да, он уготовлен для грешников. Но нигде в Библии не говорится о том, что существует некое пространство, где души умерших должны ожидать своей участи и откуда их можно выкупить, положив конец их страданиям, с помощью пожертвования церкви или заказа специальных ритуальных служб. Об этом просто нигде не упоминается, и не существует исследований, доказывающих его существование. Откуда же тогда взялась эта идея? Авторство ее несомненно: это изобретение Церкви, созданное для получения денег от страдающих семей, потерявших близких, и от мучимых страхом умирающих грешников. Сам король закрыл часовни, в которых проводились заупокойные службы, так как же может существовать чистилище?

Именно король дает добро на эти аресты, которые жатвой прошлись по ученым и проповедникам, людям, которые были со мною связаны. Члены Тайного совета будут вести допросы, требовать имена, объяснения, но только король решает, кого следует арестовать. Он либо сам подписывает небрежным росчерком ордер, уложенный на край его постели, либо велит доверенным лицам, Энтони Денни и Джону Гейтсу, поставить печать с его именем, чтобы подписать его позже. В любом случае каждый ордер должен получить его личное одобрение. Генрих может стонать от боли или балансировать на грани сна от обезболивающих микстур и вина, но он всегда знает, о ком идет речь.

То, что происходит сейчас, – это не результат войны, объявленной мне папистами, и тайных интриг двора, воспользовавшегося болезнью и усталостью короля. Это игра, разыгранная самим королем, против моих убеждений, моих друзей, может быть, против меня самой. Так король стравливает собак, только в этот раз его ставки высоки. Поощряя моих врагов, он бросает меня, свою жену, собакам.

– Она здесь. Анна Эскью здесь! Сию минуту! – Джоанна Денни врывается в мою комнату и падает передо мной на колени, словно они под ней подломились.

– Она пришла сюда, чтобы встретиться со мной? – Мне не верится, что она пошла на такой риск, зная о том, что ее учителя и покровители сейчас сами находятся в Тауэре. – Ей нельзя сюда. Скажи ей, что мне очень жаль, но…

– Нет! Нет! Арестована и приведена на встречу с членами Тайного совета! Они допрашивают ее сейчас.

– Кто тебе об этом сказал?

– Мой муж. Он сказал, что сделает для нее все, что сможет.