— Ну, так что здесь произошло? — спросил Мудроу Майка Бенбаума.

— Я захожу в свой коридор и вижу этих двух животных, которых даже в зверинец не пустили бы. — Он хотел сказать, двух грязных латиносов (наедине со своим другом Полом Рилли, бывшим пожарным, он бы так и выразился), но Андрэ Алмейда был того же происхождения, и Майк сдержался. — Естественно, я спросил себя, что они здесь делают. Ведь наш коридор не напоминает «Асторию». Он даже не напоминает тюрьму на Райкерс-Айленд, откуда эти скоты скорее всего и явились. Может быть, они думают, что наш дом — центр по уходу за неимущими или школа для неполноценных, или, может быть, они ищут бордель?

— Майк, — прервал старика Мудроу, — сделайте одолжение, говорите по существу.

Бенбаум взглянул на Мудроу с негодованием, но, не заметив на его лице и тени насмешки, продолжал:

— Я подошел к этому человеку, — Майк указал на Руиза, — спросил, что происходит в коридоре, а он схватил меня на горло, не ответив ни слова.

— Да, это правда, — вставил Андрэ Алмейда. — Я возвращался с почты и видел все, что здесь произошло. Майк вообще ничего этому парню не сделал.

— Мы здесь тоже живем! — внезапно выкрикнул Токер Пуди. — Мы соседи. — Теперь злость бушевала в нем вовсю. Он не был злым человеком, но, если они заберут Руди Бичо, то Пуди потеряет работу, и у него не будет больше хороших наркотиков. Без Руди Бичо и его связей скорее всего придется вспомнить старую профессию вора по случаю.

— Расскажите вы мне, что же произошло, — спросил Данлеп Андрэ Алмейду. — Особенно про участие этого. — Он кивнул в сторону Пуди.

Андрэ начал подробно объяснять, как произошло нападение (кстати, при этом реабилитировав Токера Пуди). Между тем коридор начал заполняться любопытствующими жильцами. Мудроу хотел было оградить место преступления, но, взглянув на Дайлепа, которому, казалось, очень нравилось все происходящее, разрешил желающим остаться в качестве свидетелей. Таким образом, около двенадцати жильцов находились в коридоре, когда там появился Энтон Крайсик, живущий в квартире на первом этаже. Его ярко-рыжие волосы стояли дыбом.

— Этот человек имеет здесь столько же прав, сколько любой другой, — завопил Крайсик с ходу. Он был очень высок — выше Мудроу, но худ, как палка. Его узкое лицо обрамляли очень кудрявые и очень длинные волосы.

Данлеп поднял руку, прерывая вопли.

— О чем вы говорите? — спросил он с невинным видом.

— У вас нет оснований выдворять отсюда этого человека. Он — живое существо и имеет право на крышу над головой. Вы не можете просто так выставить его на улицу.

Крайсик, хотя и не стал пробираться вперед, но старался дать понять этим пожилым полицейским, что его голыми руками не возьмешь, по крайней мере не при свидетелях.

— Как вас зовут? — спокойно спросил Мудроу. У него появилось чувство, будто его опять надули. Это чувство ему очень не нравилось.

— Энтон Крайсик, — заявил тот гордо. — Я живу в квартире 1Ф. Кстати, мое имя уже написано на почтовом ящике.

— У вас оформлены документы? — спросил Мудроу.

— А вот это не ваше дело! — закричал Крайсик.

— Этот человек арестован за нападение на другого человека, — со злостью в голосе объяснил Данлеп, — что не имеет никакого отношения к вопросу об аренде квартиры. А теперь отойдите отсюда! Я вам приказываю убраться с места преступления! Если вы этого не сделаете, я вас арестую за то, что вы препятствовали действиям офицера полиции. Наказание за правонарушение этой категории достигает семи лет лишения свободы. А теперь убери отсюда свою задницу!

Крайсик недовольно хмыкнул, но все же отошел от Данлепа. Он показал другим жильцам, что проживает в их доме, и этого пока достаточно. По лицам соседей он понял, те сами ничего не понимают. Вот когда они узнают, что он живет здесь, не уплатив за квартиру, и заявят протест владельцу, а тот выкинет его на улицу вместе с другими неплательщиками. И настанет великий день для всех бездомных. День, когда средства массовой информации зафиксируют выселение жильцов из квартир, которые владелец придерживал и не сдавал внаем.