– Какой шампанское?

– «Советское», – посмотрел он на бутылку.

– Я такое не пью! – гордо встряхнула она головой, придерживая тяжёлую грудь.

– Садись, дура! – дёрнул её за руку.

Она плюхнулась на стул; грудь под халатом всколыхнулась, как созревшее тесто.

– Я тебя бить не буду, на чёрта ты мне сдалась, ответишь на один вопрос, и я уйду.

– Ну да, отвечу! – гордо вскинула она тяжёлую голову. – Меня из-за этого американца, знаешь, сколько таскали?!

– Не знаю, – ответил он равнодушно. – Твой друг сам напросился.

– Зато он платил евро, а не гривнами! – парировала она с таким азартом, который нечем было крыть.

Зинаида была крупная, мясистая, с толстыми пятками. Икры на ногах были развитыми, как у штангиста. Цветаев вспомнил, что голая она не такая уродливая, как в халате и ночной рубашке не первой свежести. Пахло от неё чёрт знает чем, какой-то кислятиной, но только не женщиной.

– Ладно, – согласилась она, – давай твоё шампанское, – и поднялась якобы за чашками.

– Смотри, без глупостей, – предупредил он её, заметив на столе у плиты набор кухонных ножей.

– Нужен ты мне больно, – гордо ответила она, – руки о тебя марать.

– Вот как? – удивился он равнодушно.

– А что ты думал?

– Я ничего не думал, – ответил он, снимая обертку с бутылки. – Лучше скажи, Саша Жаглин часто у тебя бывал?

– А то! – гордо ответила она, подавая огромные чашки и усаживаясь напротив. – Жениться обещал, да пропал куда-то.

– Не женится, – заметил Цветаев, разливая шампанское. – Убили его.

– Как убили?! – выдохнула она слезу, и глаза у неё расширились от ужаса.

– Девять дней назад, – ответил Цветаев, поднимая чашку. – Не чокаясь!