1. Воскресенье — полдень

Сэддл-Уолли, что в Нью-Джерси, можно назвать классической Деревней.

Вняв сигналам тревоги, которые подавали представители верхушки среднего класса, задыхающиеся в городах и, в частности, в Манхеттене, торговцы недвижимостью обнаружили наконец Деревню, первые поросшие лесом акры которой были освоены в конце 30-х годов.

Надпись на белоснежном дорожном знаке в виде щита гласила:

Слова «Добро пожаловать» выполнены куда более мелкими буквами по сравнению с остальными — на самом деле в Сэддл-Уолли не очень-то жаловали пришельцев, этих воскресных водителей, что приезжают поглазеть на обитателей Деревни. Две полицейские машины Сэддл-Уолли патрулировали в это воскресенье окрестные дороги.

Следует также отметить, что на дорожном знаке не было написано «СЭДДЛ-УОЛЛИ, НЬЮ-ДЖЕРСИ» или даже «СЭДДЛ-УОЛЛИ, Н-Д», а просто «СЭДДЛ-УОЛЛИ».

Для обитателей Деревни не было высшей власти, чем они сами. Они жили спокойно, в полной безопасности, отгородившись от всего мира.

В один из таких воскресных дней прошедшего июля патрульная машина Сэддл-Уолли проявляла исключительную, из ряда вон выходящую активность. Белая машина с синей полосой курсировала по поселку на скорости несколько выше обычной. Она пересекала Деревню вдоль и поперек, патрульные подъезжали вплотную к участкам ее обитателей, озирая их со всех сторон.

И несколько обитателей Сэддл-Уолли обратили внимание на эту обыкновенную патрульную машину, которая занималась вроде бы обычным делом.

Так, впрочем, и должно было быть.

Ее активность составляла часть плана.

Джон Таннер в старых теннисных шортах и вчерашней рубашке, в кроссовках на босу ногу приводил в порядок свой гараж на две машины, краем уха прислушиваясь к голосам у бассейна. Его двенадцатилетний сын Реймонд пригласил друзей, и Таннер периодически выходил на дорожку, откуда был виден задний двор с бассейном и веселящиеся ребята. Честно говоря, он выходил только тогда, когда гам переходил в нормальный разговор или у бассейна вдруг наступало молчание.

Элис, жена Таннера, с занудной регулярностью спускалась из кухни в гараж с указаниями что выбросить. Джон терпеть не мог избавляться даже от ненужных вещей, и в гараже скопилась тьма-тьмущая барахла. На этот раз Элис ткнула указующим перстом в сломанную газонокосилку.

Джон понял, что означает этот жест.

— Я водружу ее на кучу мятого железа, — сказал он, — и продам в Музей современного искусства. Как память о былых тяготах. Досадовниковый период.