Бросить невинных на съедение ихорнику для кида или шерифа — это совершенно противоестественно. Понимание приходит не образами, а болью, ощущениями, очень похожими на те, что меня скручивали ранее. Но другими, чуть-чуть другими. «Недостатку» плевать, что эти орки мне никто. Ему плевать, что я в ночном лесу в заднице мира и вокруг точно не Хайкорт, где я получал «класс». Ему плевать, что я ближе к ихорной твари, нежели к оркам и полугоблинше. Ему плевать на всё.
Он просто мучает меня, заставляя изменить своё решение. Это чувствуется, почти подсознательно. «Нетерпимость» реагирует именно на решение, желание, планы.
Гадство.
Выхода нет.
— Волди, мы возвращаемся.
— Мау!
Глава 8
«Насильно мил не будешь». Отличная поговорка, в ней ярко демонстрируется, что даже самое благое пожелание, навязываемое другому, воспринимается в штыки. У меня никакого желания быть героем не было. Не здесь, не так, не из-под палки, не ради какой-то зеленой хрени на континенте, буквально набитом зелеными хренями, грабящими друг друга. Тем более после того, как с меня сняли «удавку» Бога-из-Машины, превращавшую таких как я в боевых рабов бога.
— Твою мать! — в сердцах выдохнул я, останавливаясь на месте и понимая, что заблудился в потемках, но буквально через три секунды получая недвусмысленную подсказку, в какую сторону двигаться.
Да вы издеваетесь! Бандюга-покойник хрипел, что в запасе почти сутки! Минимум сутки!!
Тьма, лес, мокро, холодно. Где-то неподалеку огромный мутант жрёт орочьих баб, мне нужно его уничтожить, а из имеющегося вооружения лишь револьвер и ружье со скользящим затвором. Патроны на то и другое маломощные, с то ли недосыпанным, то ли плохо сгорающим порохом. А еще есть нож, да. С полторы моих ладони длиной. Черт побери, да у меня нет ничего, что пробьет мышечный каркас этой твари. Зато есть «нетерпимость законника», вновь постепенно усиливающая свое действие, пока я стою и соображаю. Выход, правда, есть — пулемет.
Гаркнув на кота, чтобы тот прятался или бежал со всех лап куда глаза глядят, я понесся к бандитскому притону, намереваясь использовать бушующего внутри ихорника, светящегося для меня красным сквозь все препятствия, как точку привязки к местности. Маневр вполне себе удался, попутно позволив мне оценить как размеры твари, так и её действия. Здоровая зараза, чем-то напоминающая по силуэту корову на мощных кошачьих лапах, вовсю неистовствовала за частоколом, определенно пытаясь вломиться в главный дом. Оттуда орали и стреляли, но калибром не большим, чем был в наличии у меня. Для такой туши это щекотка.
«Солнышко», к моему удивлению, готовилось отбыть. Высунувшаяся из раскрытого люка Стелла, сделав большие глаза, как у натужно гадящего суслика, вовсю ковырялась с слегка перезатянутыми мной (не рассчитал силу) узлами крепежного каната. Получалось у неё вообще никак, но шанс, что красноголовка вскоре догадается о режущих свойствах какого-нибудь ножика, которым можно перепилить канат, был довольно велик, от чего медлить мне с переговорами не захотелось. Птицей взлетев по неошкуренному столбу, выдаваемому тут за причальную мачту, я метко прыгнул разогнувшейся полугоблинше на грудь, сбивая её с ног.
— Дорогая, я дома, — пропыхтел я, лежа на юной контрабандистке, — Ты куда пулемет дела?!
— Ыыы…, - был дан мне маловразумительный ответ от помятой и напуганной до усрачки девицы, чей невменяемый взгляд плавно блуждал по потолку, не фокусируясь на мне, — Уыы…
— А, вот он.