— Постой, князь, — Козьма прильнул к клетке. — Есм у меня кой чего, за што и свою жизнь выкупить.
— Говори, — я усмехнулся, — тако и быть, послушаю твои байки.
— Не байки то! Скажу, да не тута. За сие весь род мой под корень пустят, — добавил он шёпотом. — Князь, ну что ты теряешь? Ежели совру, азм в твоей власти. Уморить меня завсегда успеешь.
— И то верно. Вот что, Кузьму с племянником ко мне ведите. Прочих в сторону и последних заводите. Не тяните. Сказал я стражникам.
Дождавшись окончания децимации, набрался вина и отправился в шатёр. Разговаривать более не хотел, слишком тяжёлым выдался этот день. А Кузьму всё же вызвал. Поначалу думал боярин изворачиваться будет, дабы казнь отсрочить. А на дале персонаж сей поведал эксклюзивную информацию, что владимирские бояре схватили кнжича Фёдора Александровича, сына убитого в Орде великого князя тверского Александра, и с женою, тайно везут в Москву, через Переяславль. И вроде как везут их по нашей дороге.
Информация ценная, но нужна ли она мне вообще? Торговаться с Даниловичами обменивая жизнь князя на нужные города я пока не готов. Мутить против Москвы заговоры, сейчас? Нет, не в моём положении. С другой стороны, попади Тверской князь к Семёну Ивановичу в руки участь его будет предрешена, это и ежу понятно. А что, если упрятать хорошо до поры, до времени. Увезу его Европу, будет мои интересы представлять, а года через три глядишь и пригодится… Позвал Радима, посовещались и решили брать. При наличии подзорной трубы проверить слова боярина легко, а если всё подтвердится, обставить дело как нападение татей труда нам не составит.
Наутро, выживших сынов боярских отпустил сознательно, понимая, какая буча после случившегося начнётся. И не только в мою сторону прилетит, я хитрым ходом меж бояр вражду посеял кровную. Ведь кто кого убивал известно и запротоколировано, а я схитрил, подсовывая чёрные метки нужным людям. Листки все номерные и вой брал лишь тот, что перед ним положили. А как иначе? К чему кровников лишний раз плодить. Пусть лучше бояре меж собой враждуют. Броню и коней себе оставил. Не настолько я богат, чтобы такими вещами разбрасываться. Захотят выкупят, а нет, найду куда это добро пристроить.
Оставив в засаде отряд Радима, двинулся к Москве и спустя три дня вышёл к селу Яузское Мытище, где воочию увидел «плоды» своих дел — тысячи и тысячи несчастных босых людей в обносках, связанных веревками в длинные, уходящие за горизонт «нити» живого товара. Товлубий с князьями всю зиму 1340 года грамотно «обезжиривали» Смоленское княжество. Полон собирали в крупных городах и сёлах пережидая морозы, а по весне, отдельными отрядами гнали к Москве. Дело транспортировки полона за сто лет монголами было поставлено на широкую ногу, загодя запасали провизию. Женщин, детей и мужчин разделяли по физическим данным и даже особые лекарские палатки имелись. Человек товар дорогой, а главный воевода хана Узбека умел считать своё серебро.
Караваны пленных подходили к огромному лагерю Товлубия, разбитому на правом берегу Яузы, с разных концов. Ни конца ни края. Плач женщин и детей, удары кнутов надсмотрщиков, запах крови и нечистот создавали удушливую, нездоровую атмосферу. Небольшая речка была полна малых ладей. После отдыха, полон свезут на Москва реку, где посадят на большие насады, что отправят на рынки рабов по всей Золотой Орде. Словно голодные волки кружились округ шатров татарских мурз десятки богато одетых купцов из Орды, Новгорода, Таны и других крупных центров торговли живым товаром. Оно и понятно, купить желанный товар подешевле, с хорошим дисконтом можно было только в этом месте. Разведка насчитала от пяти до семи тысяч полона и только в одном лагере! А я знал, что были другие, пусть и не такие большие как этот.
Боярин Порей
https://www.youtube.com/watch?v=wBr-EJFDSRA
https://www.youtube.com/watch?v=hQRCvqGwe5g
Один из эпизодов сражения на броду у Дубны.
Глава 32
Бояре преподали нам хороший урок и к организации лагеря мы относились уже со всей тщательностью. Сборные палатки из треугольников, обычные двускатные домики-палатки с подпорками из палок и большие шатры из брезента окружили телеги с откидными щитами, ощетинившиеся пушками и гаубицами. Лагерь поставили на вершине холма, возвели высокую дозорную башню а лес в округе основательно почистили. Далеко не римский военный лагерь, но и беззащитной такую стоянку уже не назовешь. Потребность в воде закрыла скважина ( с собой везли мобильную буровую) а запасов провизии хватало на месяц полноценной осады. Особые меры предосторожности были связаны с неоднозначным отношением Товлубия и новых московских князей.
После смерти Калиты, ордынский воевода словно духом воспрял и превратился из юридического главы похода, в реального потихоньку прибирая в свои руки бразды правления. Мои бирючи загодя просили у него «аудиенции», но ответа не было. Даже богатые «проминки» не сдвинули дело с мёртвой точки что выглядело очень странно. Плюнуть и уйти с пустыми руками я не мог, требовались люди для новых земель и как можно больше, а Товлубий единственный кто решал вопросы массовой закупки полоны. Его доверенные купцы наотрез отказывались обсуждать любые вопросы с моими приказчиками что меня напрягало. Не иначе злобу затаил, хотя с чего? А кто его от опалы спас и Смоленск помог взять, косвенно. Уж кто-то, а этот толстяк прекрасно понимал откуда у Калиты взялся порох.
В пустых переговорах минула неделя. Войска Товлубия и полон прибывали, а у меня сил не прибавлялось, как и припасов коими мы делились с пленниками. Как то раз по тракту близ лагеря гнали очередной караван, детский. Подростков и даже пятилетних малышей в нём не жалели, связали верёвками наравне со взрослыми. Изможденные лица, худые как спички руки и молящиеся о спасении глаза. Взрослые вои их взгляда не выдерживали, стыдливо отводили глаза, а вот я смотрел. И какой-то момент не выдержал.
— Данила, прикажи остановить.
— Князь! Не дури. Сие Товлубия добыча, а нама сним не с руки сорится.
— Ведаю про то. Два рубля дай сотнику. Сказывай осмотреть полон желаю. Заодно жито и хлебово дитям раздадим, опосля пущай идут.