К тому же соперников у меня не было. Единственным другом Симы был толстый учебник «КьюБейсик в примерах», который она изучала так же внимательно, как другие девчонки — журналы типа «Скай» и «Фейс»[54].
Обойдя все магазины в Южном Лондоне, я нашла «КьюБейсик в примерах» в «Фойлз» и стянула его. Магазинные кражи на самом деле не были моей специализацией. Я старалась избегать нарушений, из-за которых кого-нибудь могли заинтересовать мои документы. Но я не нашла эту книгу в библиотеке, а у отца деньги никогда не задерживались достаточно долго, чтобы он мог мне одолжить.
— Можешь помочь? — спросила я Симу во время обеда на следующий день. — Не пугайся! Я не прошу тебя отдать мне свою почку. Просто хочу спросить тебя кое-что по
— Ладно, — ее глаза за фиолетовыми очками округлились до невероятных размеров.
Я присела и выдала речь, которую репетировала все утро.
— Ну, я тут разобралась, как плюс осуществляет конкатенацию строк, и предположила, что минус вырезает подстроку…
— Ты знаешь Бейсик? — спросила она со скепсисом, которого я даже не ожидала.
— «Знаю» — это сильно сказано. Так, дурака валяю.
— Я тоже так думала, когда начинала, — казалось, она немного смягчилась при мысли о том, что нас объединяет один и тот же необычный интерес. — Но чтобы вырезать, нужно использовать специальную функцию для строк…
Воздух будто бы задрожал от моего предвкушения. Интересно, это был тот же триумф, который испытывал мой отец, когда очередная женщина давала ему свой номер?
За разговором я выяснила, что КьюБейсику Симу обучил отец. Вместе они даже написали игру для MS-DOS 3. А потом, уже сама, Сима модифицировала две игры — «Ниблз» и «Горилла» — и по ходу сама научилась более продвинутому программированию.
Когда она все это рассказывала, мне даже не пришлось изображать заинтересованность. Человеческие существа стали для меня чужой, странной расой за все те годы, что я пыталась отделиться от них, страшась пускать в свой дом или позволять рыться в своем прошлом. Сидя напротив Симы в столовой, я начала понимать подростковое мировоззрение намного лучше. Изо рта у нее пахло печеной фасолью, а по лицу рассыпались созвездия прыщей. Я чувствовала, насколько мучительно далека от нее и всего того, что она собой воплощает, будто бы я актриса, методично исполняющая свою роль.
И когда боль от этого осознания достигла своего пика, я наклонилась к ней и сказала:
— Сима, если я расскажу тебе кое-что, ты обещаешь не болтать?
Весь следующий год я училась программировать — с Симой и
Она была любимицей семьи — поздний ребенок, долгожданная девочка. Двое ее братьев уже давно выросли и женились. Ее седеющая мать терпела наши околокомпьютерные разговоры с плохо скрываемым недовольством. Она приносила нам в комнату индийский хлеб с лицом, явно выражавшим желание, чтобы ее дочь вместо всего этого посмотрела последний фильм с Амиром Кханом.
В квартире Симы пахло розовыми лепестками и «Маджма 96 Аттар[55]» ее отца. Ее мертвая бабушка смотрела на меня с фотографии, украшенной пластиковой гирляндой. После выполнения всех домашних обязанностей мы летели на огонек монитора, и моя умная подруга строго и очень спокойно объясняла мне функции.
— Ты можешь заменить LEFT$ и RIGHT$ вызовом MID$, — говорила она, заглядывая мне через плечо.
Мой интерес к программированию даже рядом не стоял со слепым рвением Симы. Других дел у нее почти не было. О свиданиях с мальчиками до свадьбы не могло быть и речи, и родители не отпускали ее одну даже до газетного киоска. Если бы не школа, она бы сидела днями и ночами напролет, разрабатывая код для своей новой игры, пока ее мускулы и социальные навыки не атрофировались бы.
Я лично не понимала привлекательности программирования, пока она не объяснила — причем так, что и пятилетний ребенок смог бы понять — одну простую вещь: компьютер ничего не может сделать сам.