Там горели свечи, много свечей, освещая каждый уголок просторного помещения. От раскаленной печки шел жар, а на нижнем полке сидела Дарёна. Абсолютно нагая и простоволосая. Она немедленно поднялась Нечаю навстречу, щеки ее вспыхнули, а бесстыжие зеленые глаза посмотрели на него с вызовом. Нечай отступил назад: западня…
Она была очень хороша. Гладкая, без единого изъяна, кожа, нагретая жарким воздухом, матово светилась, волосы, чуть вьющиеся, насыщенного каштанового цвета, рассыпались по плечам и прикрывали ее великолепное тело полупрозрачным плащом. Идеальная грудь, налитая, упругая, поднималась в такт ее частому, жаркому дыханию, округлые губы приоткрылись, и подрагивали крылья носа. Тонкий пояс плавной линией переходил в мягкие бедра и… ниже смотреть Нечай не решился…
Дарёна шагнула к нему и убрала с круглого плеча прядь волос. Грудь ее всколыхнулась и приподнялась еще выше. Стоило немедленно захлопнуть дверь и возвращаться домой.
– Ну? Чего ты испугался? – шепнула она и тихо, переливчато засмеялась.
А действительно, чего он испугался? Бесстыжая девка вешается ему на шею, и кто ее знает, кого еще она успела заманить в эту баню? Не станет же она, право, рассказывать об этом направо и налево. И выглядела она гораздо лучше Фимки.
– Или я не хороша? – снова засмеялась Дарёна.
Нечай кашлянул и захлопнул за собой дверь. Изнутри.
– Хороша, хороша, – проворчал он и теперь осмотрел ее всю, сверху донизу, медленно и со смаком. Вот почему она замуж не торопится! Гуляет, значит? Ну-ну.
Нечай медленно развязал на рубахе пояс, продолжая рассматривать Дарену. Она опустила глаза, как будто смутилась, но продолжала улыбаться довольной, победной улыбкой.
Если бы он знал, что она девственна, то взял бы ее не так грубо… Впрочем, если бы он знал, что она девственна, он бы, пожалуй, сразу ушел. Она до последней минуты была так уверена в себе, немного надменна, и очень чувственна. Ее смелые ласки обманули Нечая.
Теперь Дарена лежала на нижнем полке, испуганно сжавшись, и в глазах ее блестели слезы. Она и сейчас оставалась красивой, только красота ее Нечая больше не волновала. Он сидел рядом, и думал, что надо быстро уходить, и что вляпался он по самые уши. Если бы не слезы в ее глазах, он бы так и сделал.
Она легко провела рукой по его спине, изуродованной выпуклыми шрамами.
– Это было очень больно? – вдруг спросила она.
– Да, – ответил он.
Это было настолько больно, что пропадал страх смерти. Он трижды попадал под кнут, трижды остался жив, и трижды жалел о том, что выжил. Два раза – за побег, и в третий – за нападение на монаха-надзирателя.
– А за что? – снова спросила она.
– Какая разница? – Нечай пожал плечами.
– А что за шрам у тебя на щеке?
– Обжегся.
– А тут? – она провела пальцами по его руке, чуть ниже локтя.