— Это невозможно, — сказал Тодд. — Вы не поняли. Это невозможно. Я отстал по крайней мере на пять недель по естествознанию и истории. А по алгебре — больше, чем на десять.

— Неважно, — сказал Дуссандер. И налил еще виски.

— Думаете, что вы очень умный, да? — закричал на него Тодд. — Я не подчиняюсь вашим приказам. Время, когда вы отдавали приказы, давно прошло. Понятно? — Он резко понизил голос. — Самое страшное оружие здесь в доме — липкая лента от мух. Вы — ничтожество, просто разорившийся старик, пукающий тухлыми яйцами после того, как поедите «тако». Уверен, что еще и мочитесь в постель.

— Послушай меня, сопляк, — тихо сказал Дуссандер.

Тодд дернул головой в ответ.

— До сегодняшнего дня, — осторожно начал Дуссандер, — было возможно, чисто теоретически возможно, что ты можешь выдать меня, а сам остаться чистеньким. Я, правда, не верю, что с такими нервами ты это смог бы сделать, но это не важно. Это было технически возможно. Но сегодня все изменилось. Сегодня я изображал твоего деда, некоего Виктора Баудена. Никто не усомнится, что я сделал это с твоего… как это… молчаливого согласия. И теперь, мой мальчик, оказывается, что ты заляпан по уши. И оправдаться тебе нечем.

— Я хочу…

— Он хочет! Он хочет! — заревел Дуссандер. — Плевать мне на твои желания, меня от них тошнит, твои желания — кучка собачьего дерьма в канаве. Когда ты, наконец, поймешь, в каком мы сейчас положении?!

— Я понимаю, — пробормотал Тодд.

Он сжал кулаки, пока Дуссандер орал — он не привык, чтобы на него кричали. Теперь разжал их и тупо глядел на кровоточащие полумесяцы, оставшиеся на ладонях. Мог бы и сильнее пораниться, подумал он, но в последние месяца четыре стал грызть ногти.

— Хорошо. Тогда извинишься и будешь заниматься, будешь заниматься в свободное время в школе. Заниматься во время обеда. После школы будешь приходить сюда и тоже заниматься. И в выходные тоже: приходить сюда и заниматься здесь.

— Не здесь, — сказал быстро Тодд. — Не здесь, а дома.

— Нет. Дома ты всю дорогу бездельничаешь и грезишь наяву, А здесь я могу стоять над тобой и следить. И таким образом защищать свои интересы. Могу тебя спрашивать, Могу выслушивать твои уроки.

— Если не захочу приходить, вы меня не заставите.

Дуссандер выпил.

— Это правда. Тогда все пойдет, как было. Ты провалишься. Этот завуч Френч думает, что я сдержу свое обещание и буду следить за тобой. Если мне это не удастся, конечно позвонит твоим родителям. И они узнают, что по твоей просьбе добрый мистер Денкер изобразил твоего дедушку. Узнают и о подделанных оценках. Они…

— Заткнитесь. Я приду.

— Ты уже пришел. Начни с алгебры.

— Еще чего! Сегодня пятница!

— Теперь будешь заниматься каждый день, — мягко сказал Дуссандер, — Начни с алгебры.