Вообще, конечно, имелось желание пояснить идиоту, что шакалы не блеют. Но меня увлекло другое. Я с интересом рассматривал, как темное свечение собирается в одну точку в район живота придурка, потом превращается в черную же удавку, скользит вверх и обвивает шею парня.
Сам он, естественно, ничего не чувствовал. Потому что и не должен. Я — некромант, мне доступно это видение. А он — простой человек.
И тут мы можем назвать два плюса.
Первый — ко мне реально возвращаются родные, любимые способности. То есть теперь я еще и определять близкую смерть могу. Отлично! Значит, есть шанс, что даже в этом Закрытом мире, в мире, где нет магии, по крайней мере последние две тысячи лет, что-то все-таки из своих прошлых возможностей я получу. Ну, что ж, определять час гибели –тоже неплохо умение. На нем можно зарабатывать.
Второй плюс — я действительно не умру. А идиот, который сейчас стоит передо мной и растерянно хлопает глазами, сдохнет. Причем, сдохнет очень скоро.
Веревка обвила шею. Либо его задушат, либо повесят, либо он сам с собой что-то сотворит. Но это вряд ли. Такие мелкие, ссыкливые крысы очень любят жизнь. Значит, парню все же помогут с ней расстаться. Чернота веревки плотная, весьма отчетливая. Это говорит об очень, очень коротком сроке жизни, который у придурка остался. Я бы даже сказал, и часа не протянет. Значит… Значит есть шанс, что меня найдут. К примеру, люди папаши. Максим Никанорович должен ведь за час узнать, что произошло с Мариной и ребенком.
— Черт… — Убийца вдруг отступил назад, схватил табуретку, стоявшую рядом, а потом уселся на нее, продолжая внимательно и настороженно разглядывать меня.
Я его метания, в принципе, понимал. Первый раз и правда крайне волнительно. Но следить за ним было скучно. Человек скоро сдохнет. Человек мне больше не интересен. Тем более, я даже не могу ничего из его смерти почерпнуть. Бесполезное существо, одним словом.
Поэтому, пока идиот пялился на меня, я пялился на окружающую нас действительность.
Это был… наверное, дом. Маленький, крохотный даже. Мы находились в комнате, которая выполняла функцию и спальни и кухни. Засраный диван, грязный стол, гора посуды возле раковины…
За окном виднелись кусты. То есть этаж — первый. Значит, точно не высокое строение.
Нет, в принципе некоторые части улиц и домов я успел, хоть и с трудом, рассмотреть еще в тот момент, когда этот придурок бежал с коляской по тротуару, максимально быстро удаляясь от места, где оставил Марину.
Он несся как угорелый и свернул в первую же подворотню. Потом мы двигались по грязным, унылым улицам. Я так понял, по улицам, принадлежавшим неблагополучному району. Что-то типа трущоб. Это вполне логично. В таких местах всем насрать на человека, который куда-то бежит с детской коляской.
Мог ли я заорать, пока мы были среди людей? Мог. Но что это даст? Да мало ли, по какой причине надрывается ребёнок. Может, он есть хочет, может, обосрался. А заботливый папаша, кстати, поэтому и бежит. Чтоб быстрее добраться домой и переодеть ребёночка.
— Фу… Какая же здесь у тебя грязь и вонь…– Я недовольно скривился, закончив беглый осмотр.
— Млять… Почему ты настолько спокойно сидишь? Не плачешь? Почему бубнишь что-то на своём детском, непонятном языке, хохочешь…фильм ужасов просто какой-то… Долбаный «Омен». — Горе-убийца по-прежнему оставался на табуретке и приступать к выполнению задания не спешил.
Ммммм… У парня с башкой совсем туго. Он задает эти вопросы годовалому ребёнку? И что, в его понимании я должен делать? Я же, Великая Тьма, ребенок! Чисто теоретически, я не понимаю, что происходит. Не понимал бы, если бы являлся настоящим младенцем.
— Так… Позвоню-ка сначала дамочке… Денег пока что нет. Да! Точно. А то заказ выполню и все. Кинет она меня. Знаю я этих богатеньких цыпочек.
Парень вскочил на ноги и вытащил из кармана маленькую, плоскую, чёрную штуковину. Я видел такую в журнале. Потом спрашивал одного охотника. Он сказал, мол это у них — для связи. Можно говорить с человеком, который находится на другом конце света.
— Але! Да, я! — Гаркнул горе-убийца в телефон, после того, как прижал его к уху и пару секунд молча чего-то ждал. — Все, он у меня. Вон, сидит рядом, в коляске. Что значит, почему жив? Почему до сих пор я не вижу денег на счету? Да какое «на́ слово». Не верю я на слово…Сначала денежки, цыпа.