– Как мило!

– Ну а о чем ты хотела, чтобы я рассказал?

– О том, какая у тебя жена, – вдруг выпалила она.

А он ведь позабыл о Дженис, правда, на одну только минуту, но позабыл.

– Как ты узнала, что я женат?

– Ну, для начала, у тебя на руке обручальное кольцо.

– Верно. Смешно, правда?

– А потом, это видно по твоему лицу. Ты привык быть с женщиной. Холостяки так себя не ведут. Только женатые умеют очаровывать, они на этом собаку съели.

– Поэтому ты так за мной ухаживаешь?

– Ты сам на это напрашиваешься, – рассмеялась она.

Он скатился с нее, и она оседлала его, обхватив его плотный торс своими стройными ногами. В проникавшем в окно свете уличного фонаря он мог видеть, насколько она костлява. Грудь, выступающая над обтянутыми кожей ребрами.

– Знаешь, – сказал он, – через пять часов или около того мне придется отправляться в суд, а потом уж прежнего не будет.

– Правда? – Она растирала его пальцы.

– Я имею в виду – утром. Надо будет просыпаться, когда так хочется поваляться в постели, понимаешь? Неужели, господи, кому-нибудь охота облачаться в костюм, повязывать галстук и тащиться в суд? Что за кошмарный способ зарабатывать себе на жизнь!

– Мы могли бы утром где-нибудь позавтракать, – сказала она, ложась. – Обожаю круассаны. И хороший кофе.

На ее вопрос о Дженис он не ответил, и оба они это знали.

Приподняв колено, он коснулся им ее влагалища, наслаждаясь его теплой влажностью. Она глубоко вздохнула в его объятиях. Закатив глаза, он бездумно поплыл в теплом безопасном пространстве, ограниченном краями постели, пока рука Кассандры не коснулась его виска.

– Ну?

– Что?

– Так какая же она? Красивая, умная?