— Пора на выход, Троэльс, — сказал он.
У выхода уже собралась толпа репортеров. Слепили фотовспышками, оглушали вопросами. Майер велел самому шустрому оператору исчезнуть. Свендсен положил на затылок Хартманна ладонь, когда заталкивал политика в патрульную машину, припаркованную в мощеном дворе.
Риэ Скоугор и Мортен Вебер остались у ворот, когда стая журналистов помчалась вслед за синим автомобилем с белой надписью «Полиция» на борту. Хартманн ссутулился на заднем сиденье, пока его везли в Управление полиции — опять.
— На этот раз, Хартманн, — обернулся к нему Майер, — вам придется выложить нам всю правду или провести веселую ночку в камере.
Тем временем в ратуше, в зале для заседаний, Бремер подошел к Хольку, который стоял у окна с сигаретой во рту и наблюдал за царившей у входа суматохой.
— Если хочешь что-то значить в политике, Йенс, — шепнул он на ухо Хольку, — ты проголосуешь за меня.
Хольк был бледен и встревожен. Он жевал потухшую сигарету и ничего не говорил.
— А если ты умен, то заставишь и остальных членов вашего так называемого альянса с Хартманном поступить так же. Я мог бы прямо сейчас распустить все ваши партии и править здесь единолично.
— Поуль…
— Нет, Йенс, ничего не говори.
У старого мэра появился шанс, и он, беспощадный и мстительный, не собирался упускать его.
— Он уже не раз выпутывался, — тем не менее рискнул возразить Хольк.
— Только не сейчас. Но выбирать тебе, конечно.
Бремер заговорил громче. Остальные главы комитетов снова смотрели на него как раньше — с робким смирением.
— Все вы, — сказал Бремер, — должны сделать выбор. И будьте поумнее на этот раз.
Из коридора Лунд видела, как Свендсен оформляет арест Хартманна. Стандартная процедура, совершаемая здесь ежедневно. Но не часто задержанным бывает человек в дорогом костюме, политик уровня Хартманна.
Свендсен перечислял личные вещи. Семьсот с чем-то крон. Двадцать евро. Две кредитки и мобильный телефон.
— А теперь снимите пиджак и положите его на стул.
Сотрудник в форме записывал.
— Ваш галстук, — сказал Свендсен.