— Мог бы между прочим и поздороваться! — недовольно заметил он.

Ноль ответа. Ноль реации.

— Я к тебе, Логин, обращаюсь! — поднес он свою морду практически к моему лицу. Я отвернулся (что я виноват, что разворот предусмотрен именно в этом месте формы?).

— Ах, так? — разозлился он. Вслед за этим последовал удар хвостом. Но! Но именно в этот момент в форме был уход от атаки по верхнему уровню корпуса. И Рене промахнулся.

Такое озадаченное лицо… Пардон, морду, вряд ли я когда еще у дракона увижу. Но принцип «пусть даже…» будь он не ладен! Форма требовала отвернуться. И я последовал ее требованию.

Дракон ударил еще раз. И снова промахнулся (мне в тот день потрясающе везло… как утопленнику).

Дракон разозлился и выпустил в меня струю пламени. Видимо он снова опасался промахнуться, так что струя, точнее поток, был шириной со все плато. И высотой метров пятнадцать.

А еще он длился и длился.

Но принцип «пусть даже…». И я продолжил двигаться. Плоть моя горела. Драконье Пламя — это нечто такое, в чем текут и испаряются даже камни с железом. Мое тело всего за несколько мгновений прогорело до костей скелета. Боль была ужасающей, но я продолжал выполнять форму.

А выдох был очень долгий. Объективно больше двух минут. Субъективно же… Вообще оценить нельзя.

Когда выдох иссяк, я представял собой факел. Живой, движущийся в сорок восьмой форме ушу пылающий факел. На мне не было одежды, я начинал форму будучи лишь в набедренной повязке. Но в первую же секунду она рассыпалась пеплом. Горела именно моя плоть. И продолжала гореть, пусть даже дракон уже не выдыхал пламя. Плоть горела и тут же восстанавливалась. Горела и восстанавливалась. Горела… и горела.

Дракон в ужасе отпрянул от меня к замурованному входу в свое логово. А форма требовала именно в это время двигаться в его сторону. Дракон пятился, а я приближался.

Наконец Рене не выдержал и ударил хвостом на отмашь. По случайности комплекс закончился за пару мгновений до этого. Я остановился и принял исходное положение. Выдохнул и опустил в изнеможении руки. И именно в этот момент получил удар, который выбросил меня за пределы карниза. Долгий,высокий полет. А затем благословенная вода озера, что все же погасила пожиравшее меня пламя.

Вынырнул я уже около своего пляжа лысый и голый. При этом жутко довольный — подобным подвигом ведь не могут похвастаться даже тибетские монахи. За это берет гордость.

Но больше за то, что удалась хоть и не запланированная, но шутка над Рене.

Я быстренько вылез, вытерся, оделся и побежал звать вернувшегося соседа на шашлычки по поводу возвращения…