– Ты, конечно, помнишь условия, на которых Мальков-старший накопил для своего сына десять миллионов, – глухим голосом заговорил Стив. – Ты знаешь все подробности этого дела… Теперь отойдем ненадолго в сторону, чтобы тебе была до конца ясна моя мысль.

Вынув сигареты, Стив закурил сразу после того, как Мартенсон затушил окурок.

– Десять миллионов… Что бы ты ни говорил, Эндрю, часть этих денег все-таки не принадлежит тебе. Те три миллиона, которые ты должен был отдать Артуру Малькову – это, безусловно, твои деньги. И я на них не претендую. И что бы ты ни говорил о моральной стороне дела, как бы ни высчитывал моральный ущерб от причиненных тебе неудобств, семь миллионов долларов – слишком большая сумма. Я уверен, что в глубине души ты думаешь так же, да только не в силах сказать это вслух по причине ненависти ко мне. Однако ты сам предложил честную игру. Почему бы тебе не следовать её правилам? Я согласен переехать в Вегас. И я перееду сразу после нашего с тобой разговора. Я буду ждать тебя там во всеоружии. Но вот эти семь миллионов…

Малкольм почесал висок, и Мартынов только сейчас заметил, насколько Стив стар.

– Эндрю, ты должен положить семь миллионов долларов в банк с правом получения этих денег ровно через один год. Раньше этого срока банк по условиям заключенного договора деньги не выдаст никому. Однако через год наступит срок, когда кто-то из троих – либо ты, либо я, либо твой сын – получит возможность снять эти деньги со счета и распорядиться ими по своему усмотрению. Сколько лет твоему сыну?

– Почему ты решил, что у меня сын? – спросил Мартынов.

– У таких, как ты, рождаются только сыновья. Твой род рождает только воинов. Дополнительным условием договора с банком будет следующий пункт: если ни Стив Малкольм, ни Эндрю Мартенсон до совершеннолетия твоего сына не явятся, чтобы получить семь миллионов долларов, эти деньги становятся собственностью твоего сына. Но для этого, как ты понимаешь, нужна дактокарта твоего ребенка. Мы остановим войну на одну неделю. За это время ты получишь документы и поместишь семь миллионов долларов на счет в Bank of New York. Если ты сядешь, деньги получит твой сын. Если ты умрешь, а я выживу, деньги заберу я. Если мы умрем оба, хозяином семи миллионов и набежавших процентов опять-таки станет твой сын. Как видишь, здесь позиции твоей семьи гораздо сильнее моих. Кажется, это немногим отличается от того договора, разбирать последствия которого ты и был направлен в Россию, верно, Эндрю?

Андрей покусал губу и посмотрел в небо.

Он только сейчас понял, насколько был неправ. Вряд ли сейчас найдется в Америке хотя бы один, кто пожелает стать полноправным участником этого разговора.

– Ты просто не представляешь, Стив Малкольм, какое сожаление я буду испытывать, убивая тебя.

– Я мог бы сказать то же самое, но вряд ли стоит повторяться. – Президент «Хэммет Старс» встал, подождал, когда пиджак его освободится и встряхнул его, сбивая пыль и травинки. – Право заключения договора с банком я предоставляю тебе. Ты выслушал мой план и, если согласишься, учтешь и мои интересы. Ты ведь не из тех, кто обманывает. Так как?

– До встречи в Вегасе через неделю, Стив. Сделав с десяток шагов, Андрей услышал за спиной:

– Как думаешь, Эндрю, не пошлет ли мой сменщик лет этак через «-надцать» в Россию верного человека, чтобы разыскать Мартынова-младшего?

– Как знать, Стив, как знать… – пробормотал Андрей.