— Кто за мной придет?

— В послании все написано, ваше величество… Вице-адмирал Митчелл и маркиз Кермартен.

— Ладно, сговорено! Почитаю грамоту на досуге. — И показав кивком на высокого человека с короткой трубкой в зубах, добавил: — А сейчас мне работать нужно, а то что-то мастер на меня косо посматривает. Глядишь, так еще и жалованье не заплатит!

— О да, конечно! — живо отозвался курьер, наклонившись еще ниже, чтобы спрятать улыбку, раздирающую губы.

Еще один анекдот про царя Петра был готов.

Ровно через две недели в Амстердам прибыла королевская яхта в сопровождении трех линейных кораблей. Подобного изящества город не наблюдал давно. На мачте, приковывая взгляды, трепыхал английский стяг. Горожане, собравшись на пирсе, наблюдали за тем, как к причалу пристает королевская яхта. Дюжина матросов, сгрудившись у кабестана, разворачивала стальной трос, а два ялика — в корме и в носу судна, удерживая дополнительные канаты, помогали закончить маневр.

Матросы работали согласованно и весело под отрывистые и громкие свистки боцмана. Сам вице-адмирал Митчелл стоял на капитанском мостике и флегматично посматривал за работой. Со стороны могло показаться, что его мало интересует происходящее, но в действительности от его внимательного взгляда не укрывалось ни одно движение матросов.

Наступал прилив. Время для швартовки — не самое благоприятное. Но слаженные действия команды позволяли надеяться, что скоро яхта пристанет к причалу.

Вице-адмирал сошел с капитанского мостика и подозвал к себе первого помощника.

— Вы знаете, где расположился русский царь?

— Да, сэр. Недалеко от верфи.

— Вот и прекрасно. Возьмете с собой нескольких офицеров, мы поедем к царю Петру.

— Да, сэр, — охотно отозвался помощник.

— Компанию нам составит маркиз Кермартен. И не забудьте захватить с собой хорошего вина. Я слышал, что царь Петр большой его поклонник.

— Учту, сэр.

В последние две недели Петр Алексеевич проживал у служанки харчевни, — толстой улыбчивой барышни по имени Катрин. Возвращаясь с верфи, царь неизменно проходил мимо харчевни, где она служила, по обыкновению выпивал две бутылки вина, после чего, заперевшись с ней в подсобное помещение, рассказывал барышне без затей о том, как успел соскучиться по ее ласкам за время трудового дня. После подобного диалога девица выходила к посетителям малость помятая, но всегда чрезвычайно удовлетворенная.

В этот раз Катрин была необыкновенно мила. Разнежившись, Петр Алексеевич спал на мягкой кровати, пуская обильные пузыри на накрахмаленную наволочку.

— Государь, — услышал он сквозь сон голос Меншикова. — Проснись!

Продрав веки, Петр Алексеевич потянулся было к дубине, стоявшей подле кровати, чтобы как следует проучить наглеца, посмевшего оторвать его от сонных грез, но рассмотрел на лице Алексашки печать наивысшего возбуждения.

— Видала, Катрин? — взглянул он на девицу, чистившую рыбу.