— Он слишком занят развитием, у него нет времени на такие глупости, — покачал головой лысый, не сводя глаз с юноши.

— Его проблемы, — процедил Эдван, веко Ло снова дёрнулось, выдавая раздражение. Парень почувствовал угрозу, попытался уклониться, но единственное, что он успел сделать — это подставить руки, чтобы не удариться лицом о землю. Чудовищно сильная затрещина здоровяка сбила его с ног.

— Младшие обязаны подчиняться, таков закон башни.

— Какой же из него… старший… если он слабак? — выдавил Эдван, в уме проклиная свой длинный язык. Он попытался было подняться, но чужой сапог не позволил ему этого сделать.

— Хм-хм-хм… — хохотнул Ло, — ты прав, он слабак. Но ведь не он сейчас может раздавить тебя одним ударом, верно? Верно, я спрашиваю?!

— Да, — прохрипел парень.

— То-то же. Десять камней в день. Понял? И ещё пятнадцать за то, что избил моего брата, мелкий урод, — сказал Ло и пинком отбросил Лаута шагов на двадцать, — вали в свою нору.

Эдван не заставил дважды себя просить. Кряхтя, он поднялся на ноги и что было сил помчался прочь, вниз по склону холма к пещере. На полпути он понял, что забыл о кульке с едой, которую выдал Пин, но возвращаться за ним не стал, просто выругался сквозь зубы. Отчего-то он был уверен, что Ло бы не позволил ему даже прикоснуться к еде. Скорее всего, забрал бы в качестве «компенсации» за побои его дорогого брата. Добравшись до тёмного провала пещеры, Эдван взревел и изо всех сил ударил кулаком по скале.

— Первый побери!

Злобно выругавшись, он ещё раз покрыл Кайна по матери, не забыв про его лысого братца и шагнул в тёмный проход. Добравшись до просторной пещеры-развилки, он, совершенно не обращая внимания на Мариса, который сидел у соседней стены, забрался в небольшую нишу между двумя крупными камнями и погрузился в медитацию. Он пытался успокоиться, подавить свою злость, но получалось у него крайне скверно. Все планы на сегодня пошли под хвост хассире! Он даже поспать не смог! И теперь вряд ли сможет. Шумно вздохнув, парень закусил губу и погрузился глубже в себя, стараясь заглушить бушующую внутри него злость.

Марис же сейчас пребывал в глубокой задумчивости. Сегодня его мироощущение снова перенесло сокрушительный удар. Он чувствовал, что прошёл по лезвию меча, чудом не отрубив себе ничего. Побывал на грани смерти и едва не стал калекой. И единственная причина, по которой не случилось непоправимого сейчас сидела где-то в рядом.

Парень чувствовал себя невероятно жалким. Разбитым. Он проклинал себя за слабость, за трусость, за то, что простолюдину пришлось спасать его от незавидной участи. Чувство отвращения, которое он испытывал по отношению к самому себе, ранило также сильно, как и вчерашние унижения. Жалкий и растоптанный, отброс.

Как бы не было горько это осознавать, но только сейчас он сумел признаться самому себе, что невероятно сильно боится смерти. Бесславной, в полном осознании собственной беспомощности. Боялся быть забитым, как курица на суп, сдохнуть как крыса в грязной норе. Эту мысль он гнал от себя всеми силами ночью, но ныне сил противиться уже не осталось. Он её принял. Принял, осознал и, застонав, закрыл лицо ладонью.

«Честь», — подумал Марис, едва не вырвав себе клок волос, — «ты жалок. Чуть не пришил сам себя на потеху этим уродам… чуть сам себя не предал».

Закусив губу, парень глубоко вздохнул. Перед его глазами вновь пронесся весь вчерашний день и все те унижения, которые он испытал. Эти уроды загнали его на самое дно и, очевидно, не собирались выпускать оттуда, хотели сломать его, и наслаждаться концом его жалкой жизни. Марис стиснул зубы до боли и, с трудом поборов ком в горле, признал, что у них получилось довести его. Он, и вправду, всерьёз думал над тем, чтобы оборвать бессмысленные страдания, и лишь Лаут сумел остановить его от этого поступка. А после ещё и ввязался в драку со старшим…

«Почему он спас меня?» — задался вопросом юноша, его мысли сами собой соскользнули на Эдвана. Прокручивая в голове события прошлой ночи, он невольно скрипнул зубами. Ему стало стыдно от того, сколько всего он тогда наговорил…

Копаясь в собственных воспоминаниях, Морето неожиданно для себя зарылся слишком глубоко и попытался вспомнить, почему вообще так сильно ненавидел Лаута. Что послужило началом этой вражды? «Наглый, безрассудный выскочка… который не знает своего места», — вспомнил парень и грустно усмехнулся. Именно эти качества «заклятого друга» сегодня спасли ему жизнь. А ведь с этого всё и началось. Да. Тогда, на площадке, он просто вёл себя слишком дерзко для простолюдина. Потом была охота, за ней инцидент с Амином и Агаром. Обмен сестры на контракт, драка, а после и изгнание. Вспомнив, как он обвинял Лаута в собственном идиотизме, парень невольно закрыл лицо ладонью.

«Так глупо», — подумал Марис, — «а ведь, если задуматься, то всё, что он делал — просто защищался».

Перед глазами парня пронеслось воспоминание, когда Эдван вступил в бой с отпрысками клана Линн, защищая Алана. Точно так же, как сегодня он дважды отогнал от него Кайна. Из груди Мариса вырвался тяжелый вздох. Сейчас ему просто хотелось провалиться сквозь землю. Ведь, как бы больно не было признавать, сравнивая аристократов из города и местных ублюдков, этот гадёныш Лаут был абсолютно прав.

«Мы… вели себя точно так же…» — подумал он, — «Первый, какое же мерзкое чувство… а ведь я его даже не поблагодарил».